Законы войны
Шрифт:
И куда они делись. Задержали?
Я подошел к двери подъезда, жандармский фельдфебель придержал меня в двери. Я показал еще раз карточку, фельдфебель козырнул. Я привык здесь ходить в афганской одежде, это безопаснее при любых раскладах. Охрана тоже не помогает, скорее наоборот — если у тебя есть охрана, значит — тебя стоит убить.
Сверху спускалась шумная компания, афганцы и русские, во главе русский. Он раздраженно посмотрел на меня.
— А это еще кто…
Даже огорчаться не стоит — жандармерия и полиция и сейчас, и сто лет назад отличалась прискорбно низким уровнем цивилизованности
— Вы кто такой?!
Видимо, что-то в моем виде поставило хама на место…
— Идите. Я догоню…
— Будете?
«Ира» [70] . Известная отрава…
— Не курю…
Жандармский следователь — а может, и не жандармский — приоткрыл новомодный стеклопакет, чтобы стягивало воздух, щелкнул зажигалкой. Оригинальная ИМКО [71] , дорогая, с гравировкой. Стилизация под начало века, под винтаж. Такие дарят.
70
От старого мира — сигареты «Ира». Шутка юмора двадцатых годов.
71
Реально существующая австро-венгерская фирма, один из первых производителей бензиновых зажигалок.
Потянуло дымком. Не так уж и плохо, чтобы заглушить жуткий запах мертвечины. Доносящийся уже и сюда сверху. Горелым пахло не особенно сильно…
— Ротмистр Балуевский. Ваши люди…
Я кивнул.
— Сколько там?
— Пятеро. Одна, кажется, женщина…
Аллах Акбар.
— Хозяйка дома.
— Да я понял…
Жандарм пустил струйку дыма в окно.
— Что они тут делали?
— Проверяли сигнал.
— Нелегальная точка?
— Вот именно.
— Нас, конечно, не вызвали.
— Мы работаем сами.
Следователь жадно затянулся:
— Еще что?
— Ничего. Бывает.
— Да, бывает. Что и слон летает…
Жандарм явно нервничал — недокуренная сигарета полетела в окно.
— Значит, работать не будем.
— О чем вы, простите?
— О том. О том, сударь. О «Шмеле», который влетел в квартиру — я все же в морской пехоте служил, понимаю, что к чему. О полицейских, которых ваши люди перебили. Кстати — орудие поддержки на себя купили?
Я пожал плечами:
— Вы поступили бы иначе?
— Да нет. Наверное, так же…
— Я так понимаю, там наверху — четверо. А сколько вообще погибших?
— Один из ваших, похоже, ушел… — сказал жандарм, — поднялся наверх, привязал веревку, спустился по ней и дай бог ноги.
Араб ушел. Где Аскер? Неужели… он и есть с…а. Нет же, нет. Я его сам видел, и Араб видел. Если он крыса — нам обоим надо профессию менять. На клоуна, например.
— Я могу провести опознание?
— Можете. Пришлите мне фото и данные тех, кого собираетесь опознавать, — и вперед. Без этого не имею права.
Оба мы знали, что я этого не сделаю. Оба мы знали, что, если я предложу взятку, он откажется. Вот такая ситуация.
— Я вам предлагаю определиться, Ваше Высокопревосходительство. Либо вы с нами, в команде — либо вы сами по себе. Если вы в команде — тогда будьте любезны играть с открытыми картами. Если нет — справляйтесь с проблемами сами. Как знаете.
— Мы с вами на одной стороне.
— Да. Вот только вы иногда забываете про это. И забыли про одно обстоятельство. Про закон. Вы организовали эскадрон смерти, устраиваете в городе перестрелки в стиле Дикого Запада, и…
Учить он меня тут еще будет, козел…
— Любезный господин ротмистр. Остановитесь. Если есть желание понять, почему я скрываю информацию, — посмотрите вниз. Вам не приходило в голову задать кому-нибудь очень простой вопрос — а какого хрена вооруженные до зубов полицейские напали на моих людей? Спутали с кем-то? Бывает. А тот джамаатовский со «Шмелем», который вон с того минарета бил, — он салют хотел сделать или как? Вы, кстати, туда на минарет не поднимались? Не искали хазрата [72] , не спрашивали, кто с его минарета стрелял?
72
Имам мечети.
— Все сказали?
— Извольте дослушать. У вас — течет. Как из решета. Мы — единственные, кто получает деньги за реальные результаты.
— Это за головы, что ли?
— Честь имею.
Я шагнул в сторону — все, что мне нужно было знать, узнал, моих больше нет, и Араб и Аскер скрылись — и столкнулся с поднимающимся снизу здоровяком — афганцем в нашей «городской» форме. По виду — хазареец. Потомок монголов, здоровый. Хотя люди монголоидной расы разные бывают. Тот же Тунгус — с виду не очень грозный, но я никогда не соглашусь с ним драться, даже в шутку.
Я повернулся:
— Сифонит, господин жандарм…
— Вы, кажется, собирались уходить…
На базе я встретил Каляева. Он тоже теперь работал на меня и возглавлял учебную базу в Туркестане, через которую проходили даже некоторые слуги государевы, желающие обновить свои навыки перед тем, как испытывать судьбу в Афганистане. Дело шло хорошо — настолько хорошо, что на тренировочной базе у нас было вдвое больше людей, чем в Кабуле. Дело шло.
Араба не было. Поручив Каляеву позаботиться о погибших, я направился в бункер. Мы так называли место для содержания пленных. Это что-то вроде тюрьмы — хотя и сами мы находились целыми днями в таких же условиях.
Затем пришлось потратить время на разгребание текущей прорвы дел. Она имеет свойство копиться и именно тогда, когда как раз не до них.
Юсеф так и сидел в углу — подогнув под себя ноги по-турецки, он уставился в какую-то, видимую ему одному точку на стене.
— Почти двадцать человек погибло, — сказал я, — четверо моих, остальные афганцы. Долго это будет продолжаться?
…
— Следующими могут быть твои дети. Твоя семья…
…
— Как знаешь…