Закопайте Эльминстера поглубже
Шрифт:
Подобно как раз–таки пригласившему Олдбрайдла на обед Гларврету. В поисках его поддержки, несомненно, что означало, что обед должен быть приятной трапезой вместо болезненного и в конечном счёте смертоносного кошмара с отравлением.
Ворота открылись, слуги согнулись в поклоне, и они прошли внутрь. Буррат держал язык за зубами, следуя за господином сразу за его правым плечом и не отвечая на молчаливые вызовы зыркающих на него наёмников. В открытую они его не оскорбляли, поскольку раз уж знатный лорд ограничился лишь одним телохранителем, этот страж должен быть необычайно умелым, хорошо
Мэншун ждал, пока с обменом приветствиями будет покончено и Гларврет не поинтересуется, в хорошем ли здравии пребывает этим вечером лорд Олдбрайдл, на что он, Гларврет, искренне надеется.
И тогда Буррат наклонился вперёд, чтобы прошептать на ухо господину — достаточно громко, чтобы услышали все поблизости.
— Милорд Олдбрайдл, дважды на улицах я заметил мужчин, которые, похоже, следили за нами. Лорду Гларврету следует об этом знать.
Если хозяин и был раздосадован смелостью своего телохранителя или тем, что Буррат обратился к хозяину дома, как к человеку, который уже добился такого желанного статуса лорда, он не подал виду. Сам Гларврет покраснел от удовольствия и сделал жест своим наёмникам. Буррат, казалось, даже не взглянул в их сторону, но Мэншун знал, сколько человек ушло, и то, что все они были вооружены кинжалами и самострелами, без сомнения, покрытыми ядом.
Они выскользнули на улицы, но охотиться было не за кем. Мэншун придумал преследователей, о которых заставил сказать Буррата, но он был уверен, что рьяные агенты Гларврета кого–то да найдут. На улицах Сюзейла зрела бойня.
Буррат знал лишь малую часть того, о чём подозревал его хозяин — но Мэншун, посетив определённые разумы во дворце, был прекрасно осведомлён, что Андрант Гларврет возглавляет давно присутствующие в Сюзейле сембийские силы, которые на протяжении многих лет терпеливо ждали шанса захватить власть.
И вероятность того, что нынешний Совет предоставит им такой шанс, казалась все выше и выше. Конечно, клика заговорщиков Гларврета должна сначала справиться с некоторыми враждебными тайными фракциями, которые хотят добиться того же — например, с фракцией под предводительством Корморота из Западных Врат. И если разразится открытая гражданская война, им придётся быть крайне осторожными в выборе кормирских дворян, которых они будут поддерживать, и тех, с которыми будут враждовать, убивать и предавать.
Некоторые представители знати хотели возвращения старых дней Кормира, когда горстка богатых и могущественных домов управляла королевством и держала на троне марионеточного Обарскира, с королевским магом, который служил этим домам как поводок для короля, а любые боевые маги, существование которых стране приходилось терпеть, были всего лишь самоучками, которые ходили в патрули с самыми низкопоставленными драконами и подчинялись простым меч–капитанам. Тогда новые и менее значительные знатные семьи можно будет под любым предлогом отправить в могилы, а лавочникам и крестьянам напомнить, что их место — под пятой высокорожденных господ. И Сембия выучит жестокий, быстрый урок в войне, которая истощит их сундуки. Блесы, Кормерилы и остальные вернутся к управлению делами в далёких городах и государствах, лишившись своего богатства.
Затем были две меньшие группы старых дворян, которые хотели избавиться от Обарскиров и увидеть новую династию на Драконьем Троне.
Заговорщики, которых возглавлял лорд Краунруд, с другой стороны, желали вымести всю «старую гниль» древних родов из королевства. Всяких там Иллансов, Краунсильверов и Ханткраунов изгонят или вырежут под корень, чтобы измены и ошибки прошлого никогда не повторялись, а королевство стало процветать заново под мудрым и справедливым правлением короля Мелдера Краунруда, разумеется. Мэншун едва сумел подавить фырканье, едва вспомнив об этом.
Заговорщики, которых возглавляли Златоперья и Эммараски, хотели, чтобы страной правил совет из шести лордов во главе с семьями, как ни странно, Златоперьев и Эммарасков, — который выбирал бы подчиняющегося им короля, после чего все крупные и богатые семьи, не входящие в совет, старые и новые, были бы лишены богатства и титулов и изгнаны из страны по приказу этого сурового монарха. Как имено шестеро правящих лордов намеревались этого добиться, Мэншун пока не слышал… и сомневался, что они подготовили какой–либо вменяемый план этой великой чистки, или способны были, когда наступит время, воплотить в жизнь вообще хоть какой–нибудь план.
Более молодые и менее влиятельные дома ожидаемо не хотели допустить доминации древних семей. Мэншун слышал про фракции под предводительством лордов Халверона и Торчмора, но пока не определил, кто на самом деле их поддерживает, какие планы они вынашивают и какой подготовкой занимаются — если занимаются вообще.
Ему приходилось слышать циркулирующие среди собравшейся в Сюзейле знати шепотки о том, что кто–то вторгается в рассудок благородных лордов — должен, раз уж робкие действуют так смело, а непоколебимые старики бросают свои старые свары так быстро и решительно — но никакого согласия в вопросе, кто и как это делает, не было.
Ну, ответом на «как», разумеется, была магия, но кто её творил? Нанятые чужеземные чародеи или боевые маги, которые играют в собственные игры или служат Короне в каком–то мрачном столкнуть–знать–со–знатью заговоре — личность мага была предметом, по поводу которого титулованные кормирцы не могли достичь согласия. Они даже не могли решить, юным глупцом Грозозмеем манипулировал тот же самый человек, что прятал командира призраков синего пламени от всех домашних волшебников — и дворцовых магов — разыскивающих того, кто держит власть над призраками, или нет.
Мэншун подавил улыбку. Было приятно, что его козни замечали и боялись, даже если никто пока и не знал, кто за ними стоит. Ничего, для этого ещё наступит час…
Их провели в высокий и роскошный пиршественный зал. Одна из его стен была покрыта прекрасными барельефами, изображающими сцены охоты. Противоположную стену делил надвое внушительный ряд высоких стрельчатых окон. Многочисленные свечи в канделябрах отражались в блестящих тарелках, блеск которых, в свою очередь, отражался в окнах.