Шрифт:
========== Часть 1 ==========
Люди не хотят видеть настоящую магию.
Она заставляет их задумываться о том,
что в мире многое совсем не так, как они
представляют. И от этого им становится
неуютно. Им нужна уверенность, что все
это делается при помощи зеркал. Я-то знаю.
Мне пришлось уйти из цирка, потому что мне
не хватило ума мошенничать – я мог
применять только настоящую магию.
(с) Энтони Бучер
Вик любил какао. Он готов был хлестать его из горла, как лихие парни в кино хлещут спиртное, отчекрыжив предварительно перочинным складным ножом обманчиво-податливый уголок тетрапака. В его рюкзаке всегда была парочка таких –
Однако в данный момент, когда Вик сидел на барном стуле перед кухонной тумбой и цедил с раздражающим мать сёрбаньем уже третий стакан, вытягивая последние капли при помощи полосатой бело-красной трубочки-соломинки, какао совсем его не радовало. Семья давно выучила: хочешь заткнуть Вика ненадолго – налей ему какао. И они налили. И доливали, наверное, исключительно автоматически, все то время, пока беседовали с хмурым дядькой в погонах.
Дядька, немолодой уже, весь словно высеченный рубящими ударами топора, угловатый, на все смотрел с подозрением. И слушал с подозрением. И в блокнот заносил данные с таким видом, как будто все ждал, что ему признаются в ложной даче показаний. Но родители Вика все не признавались, и это было для дядьки всего подозрительнее.
– Стало быть, пяти метров ростом?- уточнил он. Вик вздохнул.
– Не ростом, а длиной. Пять метров, или шестнадцать футов и четыре дюйма, - пожал он плечами.- Система мер не так важна.
– И ты уверен что…
Вик снова вздохнул. Он знал, что следов не осталось. Он сам видел то место, и трава на нем даже не была примята, что уж говорить о следах не земле. Хотя в тот момент, когда он впервые увидел – был уверен, что этакая страхолюдина непременно оставила бы настоящий кратер. Он перебудил родителей криками, заставил отца взять походный фонарик, потому что смотрел достаточно фильмов ужасов и знал, как вести себя глупо, а как нет. Но вот только следов не оказалось…
Мать раздраженно раскрутила пластиковый пузырек с витаминами, опрокинула, не глядя, в горсть и со стуком рассыпала их подле его стакана. Круглые солнечные бусинки, дань иммунитету всей семьи… Мать сразу забеспокоилась, когда в начале весны один за другим с занятий стали пропадать ее ученики. Она была педагогом вот уже одиннадцать лет, и шесть из них работала на дому. Так что знала про сезонные обострения все. Тут она авторитетно сказала: «Авитаминоз», - и заставила Вика и его отца глотать кислые шарики. Вик и сам заметил, что его знакомые и приятели как-то нерадостно встречают весну. Жалуются на головные боли и слабости - и прочие причины, чтобы не ходить на занятия, но зато залипать в комп и задротить. О боже… Он бы ни за что не произнес это слово при родителях. Он и с приятелями-то его бы не произнес, но сейчас был раздражен и готов был даже выкрикивать его.
– И, говоришь, оно было суставчатое?
– Да. Все из сегментов. Как ящерица. Есть такие. Особая порода, не помню, как называется – с шипами во все стороны…
– Еж?
– Причем здесь еж?! – Вик почувствовал, что сейчас просто взорвется. – Вы способны отличить ежа от ящерицы?!
– Виктор!.. – мать нахмурилась – Как ты разговариваешь со старшими?
«Как они того заслуживают!» - хотелось ответить Вику, но он смолчал. Только сильнее влетит. Уж он-то знал.
Вообще людей с таким легким, как у него, нравом, стоило бы еще поискать. Его родня должна быть счастлива, что им достался именно он – без лишней скромности. С самим-то собой можно быть честным. Он прилично учился, и их не вызывали в школу. Он убирал в своей комнате не реже раза в месяц – и это была полноценная уборка, с протиранием влажной ветошью всех его коллекционных фигурок от пыли, со стиркой
Этого топорного типа, кстати, вызвали соседи – услыхали шум и вызвали – иначе все кончилось бы куда как тише. Наверное, Вик был бы уже в постели, укутался бы в свое синее, с эмблемой супермена, одеяло – было круто, наконец, получить его после того, как он хотел такое все детство – и провести остаток воскресенья в уюте. В темноте горел бы монитор компа, на фоне бубнил, изредка взрываясь смехом, скайп, а на подоконнике бы ждали тарелка с парой снеков и любимым какао… Что еще надо чтобы набраться сил перед новой трудовой неделей?.. А теперь он должен отвечать на тупые вопросы.
Вся беда была в том, что Вик был совершенно и абсолютно уверен: ему не примерещилось. Он совершенно точно видел то, что видел. В собственном своем палисаднике. В кустах сирени. Когда, стоя на приступочке калитки, возился с замком, пытаясь не уронить в траву ключи и подсвечивая телефоном. Он ничего не слышал за спиной и не обонял странных запахов. Просто качнул головой, зацепился боковым зрением, обернулся – и увидел.
Оно было большое. Длинное. Похожее на конструктор. Со сплющенной башкой и пастью, как ковш экскаватора. Он не испугался в первую секунду, да и во вторую тоже, потому что сам себе не поверил. И успел даже подумать и про какие-то садовые изваяния – мол, очередная причуда родителей. Но оно пошевелилось. Припало на передние конечности, прогнув хребет – и вот тогда-то он осознал все… Было много крика, в окнах зажегся свет - Вик вернулся поздновато, ну да на то он и подросток, чтобы так делать – и судорожных попыток пояснить родителям какого собственно черта произошло…
Следов не было. Никаких. Ни на траве, ни возле - на земле. Вик и сам понимал, что эта образина не перемахнула бы через забор и не улетела. Она не выглядела как то, что могло бы летать. И она была настоящая. Он помнил ее кожу, похожую на гранит – многих цветов, всю в переходах и жилах, наростах и выступах. Он не смотрел в глаза, те скрывались в тени массивных надбровных дуг. Не помнил даже, был ли хвост. Но передняя часть создания стояла перед ним как живая.
Он уснул далеко за полночь, вдоволь нажаловавшись на тупых взрослых в чате. Не выключал компа на ночь - ему нравилось слышать гул чужих голосов на фоне, как будто он был не один. Такие ночи требовали от него отрицания самого факта существования одиночества. В конце концов, утро застало его в узле из суперменского одеяла и очень недовольным.
За завтраком все были молчаливы. Мама сделала грибной омлет, Вик его любил, но ковырял без энтузиазма. Отец вышел из дому раньше обычного. Вик и сам бы так же поступил, но не смог придумать для этого хорошего повода – выглядело бы как бегство. Он едва удержался от того, чтоб не хлопнуть дверью, но зато утешил себя, что хлопнет калиткой – ею все равно надо было хлопать, чтоб замок встал в паз. До калитки вела дорожка из плит неровной формы – в детстве он любил по ним скакать. Скакал иногда и теперь, когда бывал в хорошем настроении – то есть почти что каждый день хоть по разу. Однако сейчас совершенно не собирался этого делать. Во-первых, настроение было ни к черту. Во-вторых… Да, наверняка еще было во-вторых, Вик был уверен. Но ему и «во-первых» хватало.
Он был раздражен на занятиях и злобно пнул пустую жестянку по дороге домой, но окончательно его вывело из себя то, что по пути он повстречал отца.
– О, - фальшиво удивился тот. – Ты сегодня рано!
– Как обычно, - буркнул Вик, который не любил когда его держали за идиота. Ясное дело, это мать выдумала, чтобы его встретили со школы. Как будто от этого что-то изменилось бы. И отец это тоже отлично понял.
– Послушай, - произнес он уже нормальным своим голосом. – Давай поговорим. Ты не против присесть на скамейке?