Закрытая вечеринка
Шрифт:
– Что ж, - произнес он. – Я полагаю, я разобрался, насколько это возможно.
– И? – хмуро уставился на него Вик. Доктор пожал плечами.
– Мне надо поговорить с твоими родителями.
========== Часть 2 ==========
Ну хоть «погуляй пока» не добавил – и на том спасибо… Оставшись один, Вик мрачно уставился на телеэкран. Он действительно выключил звук, когда началась беседа с новым знакомым, и теперь бравые жандармы откалывали свои коленца в гробовом молчании. В этом было даже нечто жуткое. Смотреть на них не хотелось. Но Вик не отводил взгляда: потому что надо ведь и на что-то смотреть? Если он будет пыриться в стену, это вызовет
Доктор Г.Ю. Кессар справился быстро. До Вика донеслось: «Вы уверены?», - и еще: «Это не повредит?» - а потом звук затворяемой двери. Вскоре раздался шум мотора – очевидно, визитер был на своей машине. Вик все так же сидел недвижимо. Он ждал, что родители поговорят с ним, что-то предпримут или хотя бы пояснят, но они, кажется, считали, что все идет как должно. Вик нуждался в докторе, и они вызвали доктора. И обсуждать тут нечего.
Наутро он проспал. Будильников Вик терпеть не мог и давно уговорился, чтобы его поднимали как-то иначе – но этим утром его никто не растолкал. Недоумевая, он прошел по дому, прислушиваясь. Мать на кухне пекла оладьи.
– Достанешь варенье? – спросила она, не оборачиваясь. Вик замялся.
– Достану, конечно же, - кивнул он. – Почему ты…
– Доктор считает, что тебе пока лучше побыть дома, – мать перевернула ловко оладьи румяной стороной вверх. – Он сказал, что стоит пока ограничивать информационную нагрузку, так что будь добр, не копайся в интернете, ладно?
– А что же мне тогда делать?.. – Вик был ошарашен. Внеплановые каникулы в чем-то может и были хороши, но не тогда, когда он окажется на информационном необитаемом острове.
– Помастери что-нибудь руками, - был закономерный ответ. – А вечером старые фото переберем. Давно собирались.
Собирались они и правда давно, тут Вику возразить было нечего. Однако ничего все равно не вышло. Вечером опять заехал доктор, и у них состоялся еще один плодотворный диалог. Кажется, Вика решили проверить на вшивость – Г. Ю. Кессар просил рассказать ему ровным счетом то же самое, что и накануне, и сверялся со вчерашними показаниями. Вик постарался ничего не упустить. Впоследствии он к такому поведению привык и даже удивлялся, когда очередная встреча начиналась не с пересказов. Он залип дома на добрую неделю, и, наверное, провалил бы потом экзамены, если бы доктор Кессар не позволил ему связываться вечером по скайпу с товарищами и как-то нагонять программу. При этом он всегда был тут же, рядом, и Вика не покидало ощущение, что он юная девица под присмотром дуэньи. Тем не менее, доктор ему нравился. В нем не было той фальши, которая процветала у большинства людей старше четверти века. Он не говорил с Виком ни свысока, ни снисходительно, не сюсюкал и не пытался прикидываться товарищем. Подход у него был деловой, он не предпринимал попыток выдавать желаемое за действительное и ни разу – на свое счастье – не произнес никакой банальщины вроде: «Я хочу помочь тебе», или: «Я твой друг».
В один из дней он привез с собой коллегу – хмурого патлатого типа в черной водолазке, из-за которой тот смахивал на живой манекен. Тип все время нервно грыз какую-то палочку, нервно поигрывал пальцами, и нервно смотрел на людей. Вик бы сказал, что он сам нуждается в услугах доктора Г.Ю.Кесара, но мнение это оставил, разумеется, при себе.
– Это мой ассистент, - представил типа Вику врач. – Прошу тебя, расскажи ему о внешнем виде существа.
Вик закусил губу. Он не выходил из дому и не выглядывал в окна, особенно в темное время суток. Он не видел химеру уже давно – почти что десять дней. Тем не менее, нахмурившись, он постарался как можно точнее описать то, что было скорее его ощущениями, нежели тем, что говорили его глаза. Патлатый тип пристроил
– Нет… - наконец неуверенно протянул он. – Нет, понимаете, оно… Не кусками, то есть не кубическое. То есть оно как будто пластинчатое. Но не как броненосец. Оно…
И он запнулся, не зная, как еще выразить свою мысль. Осознание, накатившее на него панической волной, было слишком ужасным. То, что, как он полагал, правдивейшая правда, не поддавалось простому словесному описанию. Он мог бы говорить о цвете, да, но форма… Нечто большое и уродливое – но вместе с тем в чем-то и красивое. Нечто ловко-хищное – однако и неповоротливое. Тяжеловесное - но не оставляющее следов.
Вик глядел на рисунок снова и снова, а потом тихо попросил:
– Могу я… оставить это?
– Конечно, - кивнул ему доктор Кессар. – Если ты вдруг что-то увидишь, во сне или наяву, вспомнишь, или тебя побеспокоит нечто – прошу, звони мне.
Вик кивнул. Доктор напоминал об этом всегда перед уходом. На визитке было два мобильных номера, однако пока что Вику не доводилось ни разу ими пользоваться.
Когда гости ушли, отказавшись от кофе – мама Вика всегда переживала, когда гости ничего не ели в ее доме – Вик аккуратно прикнопил рисунок над монитором, поверх мировой карты, лег на кровать, заложив руки за голову, и принялся смотреть. Мысленно он прикидывал – если бы что-то поправить на рисунке, стал бы он более похож на оригинал или нет?.. Около половины двенадцатого отец заглянул и велел ложиться спать. Вик кивнул, погасил свет, а потом, повинуясь какому-то внезапному порыву, отдернул штору.
Палисадник был залит лунным светом. Кусты слабо шевелил легкий ветерок. У калитки терлась дворовая кошка - безымянная, но откликающаяся и на безыскусное «кис-кис-кис» - Вик ее знал, потому что частенько кормил. А больше там ничего не было. Он ощутил смутное торжество.
Беседы с психиатром в какой-то мере примирили невольного домоседа с собой. Он сиднем сидел дома и пару раз сам пытался изобразить химеру на бумаге, но всегда бросал, не доведя дело до конца. Рисовать он никогда толком не умел.
У него нашлось множество дел: он пару дней перебирал свой велосипед в коридоре, и все об него спотыкались, но никто ничего не говорил ему. Обуянный внезапным альтруизмом, он выдраил все окна и зеркала и рассортировал провода в чулане, а потом, откопав на дне нижнего ящика комода, свои старые полинялые джинсы, наконец-то взялся их художественно порезать и нашить разнообразных заплат и прочих прибамбасов.
Он больше не будил родителей криками, и они этим были вполне довольны. Для них связь была очевидной: раз Вик больше не голосит, значит, полностью владеет собой. А значит, у доктора Г. Ю. Кессара все под контролем.
Иногда психиатр приезжал один – Вик научился отличать его белую «Ланчию» по шуму за окном – а иногда привозил с собой ассистента. Они всегда отказывались от кофе и чая, не смотря на все старания мамы Вика, уходили с ним в зал или в его комнату и там говорили – по часу или более. Вик чувствовал, что страх отступает. Кошмар блек, становился зыбким и неверным. Привидение со штампом прачечной на саване – курам на смех, да и только. Он ни разу не видел кошмаров с участием своего монстра, хотя ему не давали никаких таблеток, и он верил, что скоро образ пластинчатой каменной химеры навсегда изгладится из его памяти. Постепенно, он пропитывался той же родительской уверенностью: доктор Г. Ю. Кессар знал свое дело.