Залив Гавана
Шрифт:
— Шутка?
— Это и есть ответ на фотографию Приблуды?
— Ты думаешь, на самом деле все не так?
— Нет, я думаю, что все так и есть. Я думаю, что это не шутка.
— У офицеров на этом ужине были имена?
— Я не слышал никаких имен. Все, что я могу сказать, что они все были одеты в гуаяберыи заказывали лобстеров на листочках бумаги, которые нужно было развернуть, чтобы прочесть. Некоторые, как Эрасмо, даже не прикоснулись к своему лобстеру, только наблюдали. И как только последний лобстер был подан на стол, ужин закончился, как будто они достигли единогласного решения. Возможно, завтра я все узнаю. Я встречусь с Уоллсом и О'Брайеном перед отъездом.
— Смотри,
Он знал, что она ждала его реакции на упоминание об отлете. Но он сам не понимал, какова будет его реакция. Они оба находились в том состоянии, когда малейшее движение могло вызвать головокружение. Его взгляд упал на газету, в которую был завернут банановый хлеб.
— Интересно, что у Чанго на уме?
— Что ты имеешь в виду? — Офелия не была готова сменить тему.
Он поднял промасленную газету. На ней была видна фотография черной куклы с красной банданой. Под фотографией — броский заголовок:
Noche Folkl'orica Aplazada. Debido a condiciones inclementes fue necesario aplazar el Festival Folklorico Cubano hasta dos Sabados mas, a la Casa Cultural de Trabajadores de Construction. [54]
— Ненастная погода — это я понял, sabado— значит суббота, а Домом культуры является яхт-клуб «Гавана».
— Из-за дождя фольклорный фестиваль откладывается на две недели, только и всего.
«То есть до завтра» — проверил Аркадий дату газеты.
54
Фольклорная ночь откладывается. В связи с неблагоприятными условиями, необходимо отложить еще на две субботы фестиваль кубинского фольклора, который состоится в Доме культуры строителей (исп.).
Он встал, чтобы посмотреть на Чанго, сидящего в углу с небрежно раздвинутыми ногами. Левая рука куклы опиралась на трость, стеклянные глаза пристально смотрели на Аркадия. Чем дольше Аркадий изучал куклу, тем больше убеждался, что это была та самая кукла, которая исчезла из квартиры Приблуды на Малеконе. Тот же красный платок, те же жесткие черты лица, те же кроссовки Reebok, тот же мрачный взгляд.
— Он напоминает мне Луну.
— Конечно, — сказала Офелия, — Луна — сын Чанго.
— Сын Чанго? — опять у Аркадия возникло ощущение, что в любом разговоре с Офелией могла открыться маленькая дверца и унести человека в альтернативную вселенную. — Откуда ты знаешь?
— Это же очевидно. Сексуальный, агрессивный, страстный. Вылитый Чанго.
— Правда? — он наклонился, чтобы лучше разглядеть желтые бусы на ее шее. — А…
— Ошун, — натянуто ответила она.
— Я уже слышал о ней.
— Ты — сын Оггуна.
Аркадий почувствовал, что его уносит в параллельный мир.
— Продолжай, кто такой Оггун?
— Оггун — самый большой враг Чанго. Они часто борются, потому что Чанго — воплощение жестокости, а Оггун борется с преступностью.
— Дух-полицейский? Мне это совсем не кажется забавным.
— Ему бывает очень грустно. Однажды он так рассердился на людей за их преступления и ложь, что ушел в дремучий лес так далеко, что никто не мог найти его. Он хранил молчание, и никто не мог говорить с ним и уговорить его вернуться. Наконец, Ошун пошла за ним, она шла и шла через леса, пока не вышла на поляну у реки. Она чувствовала, что Оггун пристально наблюдает за ней из-за деревьев. Она не совершила ошибку, не стала звать его. Вместо этого она начала медленно танцевать, делая руками вот так… У Ошун есть собственный танец, очень сексуальный. Она чувствовала, что ему было любопытно, он придвигался все ближе, но она все еще не звала его. Вместо
— Еще бы это не помогло.
Не мед, а сладкая соль ее кожи. Не шелковая веревка, а ее руки. Не слова, а руки и губы. Аркадий притянул ее к себе, но вдруг трость Чанго покатилась по линолеуму. Кукла наклонилась вперед, голова опрокинулась набок медленным движением пьяного, который уже не пытается казаться трезвым. Кукла резко упала со стула и приземлилась с глухим стуком лицом вниз.
— Это какое-то заклятье, — сказал Аркадий. Оно действовало на него. Он соскочил с кровати, поднял куклу и снова усадил ее на стул. Эта фигура следовала за ним по всей Гаване, как тень. Аркадий не понимал, как ему раньше удавалось заставить куклу оставаться на стуле, потому что трость падала в одну сторону, а Чанго упрямо падал в другую. — У него слишком тяжелая голова, он не будет сидеть. — Офелия жестом призывала Аркадия назад. — Оставь. Это всего лишь папье-маше.
— Не уверен, — заклятие больше не действовало. Он поднял Чанго и положил на кровать, чтобы лучше видеть, как голова была пришита к рубашке. — Не найдется ли у тебя ножниц?
Аркадий натянул штаны, Офелия завернулась в пальто. Маникюрные ножницы были очень маленькими, и Аркадию пришлось разрезать нитки по одной, чтобы снять голову с деревянного кола, который служил кукле позвоночником. Безголовое тело рухнуло на пол.
— Что ты делаешь? — спросила Офелия.
— Хочу посмотреть, что у Чанго на уме.
Он отрезал цветной платок, оставив красную полоску ткани, приклеенную к голове. Это был грубо вылепленный из папье-маше череп, покрытый твердой черной глянцевой краской. Офелия нашла в ящике крошечной кухни зазубренный нож. Аркадий распилил голову от уха до уха через темя и снял лицо куклы как маску со слоя марли, которая была залита гипсом на чьем-то лице, чтобы придать ему характерные черты. Под тканью были скомканные газеты, а под газетами находился плоский овал под гладкой серебристой пленкой. Делая по краям крошечные надрезы, Аркадий аккуратно снял пленку, в которую были завернуты пять толстых коричневых брусков, на которых было написано по-английски «Динамит Хай Драйв». Видимо, бруски сначала были нагреты и слегка изогнуты, чтобы их, вместе с основанием из оргстекла, можно было плотно упаковать в овальном пространстве головы. На среднем бруске была закреплена печатная плата радиоприемника размером с кредитную карту, со встроенной батарейкой не больше копейки и антенной. Аркадий слегка приподнял плату вверх. Провода от нее обвивались вокруг проводов капсюля-детонатора, непосредственно вставленного глубоко в динамит. Несмотря на кондиционер, он покрылся потом. Он и Офелия почти всю неделю периодически находились рядом с куклой. Кто-то мог, нажав на кнопочку дистанционного передатчика, завершить его визит в Гавану в любой момент.
— Есть что-нибудь не проводящее ток? — он отложил ножницы и нож.
Офелия положила голову куклы себе на колени и осторожно вытащила детонатор, подцепив ногтями.
«Такой женщиной нельзя не восхищаться», — подумал Аркадий.
25
Сквозь жалюзи просачивалось достаточно утреннего света, чтобы Аркадий мог разглядеть Чанго, лежащего на столе. Лицо и затылок были разложены на груди куклы. Несмотря на то, что лицо лежало отдельно, оно казалось гораздо более живым и злорадным, чем прежде.