Залог мира. Далекий фронт
Шрифт:
— Вы понимаете, что предлагаете мне? — с трудом произнесла Таня.
— Конечно, — улыбнулся офицер.
— Вы знаете, что я офицер, и, тем не менее, предлагаете мне нарушить присягу.
— Присягу для того и дают, чтобы её нарушать.
— Возможно, в Америке так и поступают, но у нас привыкли не нарушать присягу.
— Это меня не интересует. Рекомендую вам подписать заявление.
— Ни за что!
— Почему?
— Потому, что я член партии, коммунистка, наконец… я просто честный человек.
— Как же, несмотря на немецкий плен, вы остались членом партии? Может, у вас и членские взносы уплачены?
Начальник лагеря явно издевался над Таней. Сдерживая возмущение, Таня ответила:
— С билетом или без билета — я всегда была и останусь коммунисткой. И можете больше не обращаться ко мне со своими грязными предложениями. Я требую, чтобы мне разрешили связаться с советским посольством. Вы не имеете права отказать мне в этом.
И Таня демонстративно разорвала бумажку.
— Вы напрасно горячитесь, — спокойно сказал офицер. — Всё равно вам ничто не поможет. Подпишете или не подпишете вы бумажку — это не имеет значения. Завтра мы доложим советскому консулу, что вы отказались возвратиться на свою родину из-за расхождения в политических взглядах. Так как вы находитесь в американском лагере, американская конституция обязана взять вас под свою защиту. В ней как раз есть специальная статья относительно свободы совести. В связи же с некоторыми обстоятельствами — о них вы прекрасно знаете — мы вас отпустить не можем. Я рекомендовал бы вам не сопротивляться.
Таню возмутил цинизм американца. Она резко поднялась:
— Я повторяю: оставьте при себе все эти грязные
предложения. Из ваших слов можно сделать вывод, что концлагерь — наиболее показательное место действия американской конституции. Я хочу остаться в сфере действия нашей, советской конституции. Она меня больше устраивает. Боюсь, как бы ваша конституция, гарантируя мне всяческие свободы, не спровадила меня на тот свет.
Таня вышла из канцелярии в твёрдой уверенности, что её единственное спасение — в побеге. Ведь они, действительно, могут заявить консулу об измене Тани Егоровой. Она должна бежать из этого лагеря, добраться до первого телефона, позвонить Маркову и сказать ему только несколько слов. А там пусть её поймают, — всё равно. Важно, что советские люди будут знать правду и сумеют найти способ помочь попавшей в беду девушке.
Приняв решение, Таня почувствовала себя гораздо увереннее. Надо бежать также, как она бежала из немецких лагерей. Не может быть, чтобы американцы охраняли лагерь тщательнее, чем немцы. Нельзя терять ни одной минуты. Она пошла вдоль ограды, внимательно приглядываясь к каждому метру проволоки, запоминая мельчайшие детали, так же, как делала это перед побегом из Дюбуа-Каре. Она знала по опыту, что во время побега всё может пригодиться.
Итак, решено. Надо только выбрать место, где удобнее преодолеть проволочные заграждения, не прикоснувшись к ним. Трудная задача! Но лучше умереть честно, борясь за свою свободу, чем жить в позорном плену.
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
Тёмная, звёздная ночь висит над Англией. Земля холодная и влажная от выпавшей на закате росы. Туго натянутая колючая проволока чуть слышно гудит под лёгким ветром.
Над лагерем № б уже давно прозвучал сигнал отбоя. Затих шум в бараках, писари в канцелярии заперли шкафы и ушли. Угомонились на кухне повара. Часовые замерли на своих вышках.
Промелькнув, как тень, мимо дверей барака, Таня бесшумно прошла к заграждению и опустилась на колени. Место она наметила ещё днём. Здесь, под проволокой, было едва заметное углубление. Надо было змеёй проползти по самой земле, чтобы не зацепить за колючую проволоку. Правда, в ней не было тока высокого напряжения — это был первый, так сказать, внутренний пояс, — но прикосновение могло привести в действие какой-либо сигнал, и тогда всё пропало.
В бараке, где ночевала Таня, осталась лежать мастерски сделанная кукла из соломы, прикрытая пальто Джен. Таня верно рассчитала, что в случае ночной проверки эта кукла на час-другой оттянет погоню.
Припадая к влажной земле, Таня ползла под проволокой. Несколько десятков сантиметров пространства потребовали очень много времени. Наконец колючая проволока осталась позади. Теперь Таня ползла по широкой полосе земли между колючей проволокой и внешним поясом — обычными проводами, по которым проходил ток высокого напряжения.
Если её сейчас заметят — бежать некуда. Тогда останется одно: броситься на провода.
Таня ползла, попрежнему прижимаясь к земле. Вот, наконец, и провода высокого напряжения — последняя, самая страшная преграда на пути к свободе. Таню охватила нервная дрожь. Усилием воли она заставила себя успокоиться. Прижавшись к земле, она отдыхала перед решающим движением.
Тишина. Огромная напряжённая тишина. Даже ветер улёгся, притих. Таня слышала шелест травы, едва уловимый звон вибрирующих проводов.
И вот, в эту тишину, незаметно вплёлся далёкий гул. Где-то высоко в небе шёл самолёт, его моторы гудели с каждой минутой всё громче. Таня прислушивалась, пытаясь определить по звуку, чей это самолёт и в какую сторону он летит.
В эту минуту она больше всего боялась, чтобы прожекторы не принялись ловить самолёт. Тогда на земле станет светлее и часовые могут заметить её.
Но вместо прожекторов темноту прорезала зелёная ракета. Описывая плавную дугу, она медленно падала с самолёта на землю. Видимо, немецкий лётчик, не сумевший пробиться к Лондону и к береговым базам, решил посмотреть, что делается под ним на земле.
Во всех концах лагеря застрочили пулемёты. Огненные нити трассирующих пуль протянулись к невидимому самолёту. Стреляли и часовые на вышках.
В свете ракеты немецкий лётчик увидел бараки и огонь пулемётов, — удачный случай сбросить бомбы.
Пока горела зелёная ракета, Таня боялась пошевелиться. Она лежала на голом месте, каждая пуговица на её платье была ясно видна. Но её спасло то, что часовым было не до земли. Они стреляли вверх, стараясь отогнать немца.
Ракета погасла. Моторы невидимого самолёта приглушённо урчали. Послышался неприятный пронзительный свист: лётчик сбросил бомбы.
Таня сжалась в комок, втянула голову в плечи. Сухой свист нарастал, и хотелось сравняться, совсем слиться с землёй…
Земля всколыхнулась от тяжёлых ударов. Над головой Тани просвистели осколки, пронеслись комья земли. Четыре бомбы, одна за другой, упали на лагерь. И одна из них попала в барак, где на соломе лежала большая соломенная кукла, прикрытая пальто Джен Кросби.
Но Таня не видела этого. Её поразила наступившая сразу смертельная тишина. Не слышно стало моторов самолёта, исчез тихий звон натянутых проводов.