Залог мира. Далекий фронт
Шрифт:
— Нет, я пока не имею никаких полномочий, — не смутился Тирсен. — Но публике будет очень интересно, если такой писатель, как Болер, расскажет о своих переживаниях за последние годы.
— А скажите, — вдруг вмешался в разговор Дальгов, — если наш уважаемый господин Болер напишет книгу о том, как в советской зоне помещичья земля перешла к беднейшим крестьянам. В этом случае он тоже сможет заработать деньги на западе?
Тирсен пренебрежительно усмехнулся:
— Я думаю, такая тема там не будет популярной.
— Ну, а, скажем, очерки
— Это тоже не пойдёт. Нужна книга о большевиках.
— Какая именно книга?
— Вы сами понимаете, какая.
— Значит, нужна антисоветская книга… — заключил Дальгов. — Что ж, я думаю, вскоре господин Болер сможет написать что-либо подобное.
— Чушь мелете! — возмутился Болер. — Большевики отнеслись ко мне самым наилучшим образом…
— Оставим этот разговор, — резко прервал Макса Тирсен, понимая, что его миссия провалилась. — Я думаю, господин Болер ещё напишет свою книгу, её издадут повсюду, и тогда весь мир узнает, куда большевики ведут Германию.
— Я тоже так думаю, — ответил Дальгов.
Болер беспокойно поглядывал то на одного, то на другого. Сегодня Тирсен раздражал старика; он не знал, как от него избавиться. К счастью, адвокат и сам не собирался задерживаться.
— У меня ещё куча дел, — сказал он, поднимаясь. — До свиданья, господин Болер, я скоро вернусь и надеюсь застать вас уже прозревшим. Прощайте, господин Дальгов.
Он поспешно вышел. Несколько минут в кабинете царила тишина. Вдруг Дальгов рассмеялся.
— Что вас так развеселило? — спросил хозяин.
— Вот вам чудесная иллюстрация к нашему разговору о свободе слова, господин Болер. Напишите про нас правду — вам на западе не дадут ни цента. Солгите — получите доллары. И чем больше лжи, тем больше долларов. Здорово, а? Лучше и не придумаешь!
— У нас разные точки зрения, — сердито пробурчал старик.
— Наоборот, — ответил, вставая, Дальгов, — точки зрения у нас, оказывается, совпадают. Спокойной ночи, господин Болер!
Макс вышел. На другом конце площадки хлопнула дверь. Старик прошёлся по кабинету, подумал о предложении Тирсена и снова рассердился. Вскоре он улёгся, но долго ещё ворочался с открытыми глазами, слыша, как за стеной, у Макса Дальгова, звучит радио из Москвы.
Однако не это мешало заснуть в ту ночь писателю Болеру. Судьбы Германии завладели его мыслями. Ему казалось, что ещё никогда не ощущал он так остро жизнь родной страны.
Он внимательно следил за печатью всех зон, разговаривал с людьми, приехавшими из западных земель, и всё больше убеждался в том, что англичане и американцы вовсе не собираются выполнять потсдамские решения. Скорее наоборот. Если вдуматься, они совершенно сознательно и последовательно проводят прямо противоположную политику.
Болер заворочался на кровати. Совсем ведь недавно отгремели последние выстрелы, а в газетах уже начинает мелькать слово «война». Это слово идёт с запада, из тех городов, где расположены крупповские заводы,
«Но неужели нельзя избежать этой новой бойни? — думал Болер. — Неужели Германии опять суждено стать ареной ожесточённых сражений?» — И вдруг ему пришла мысль о том, что сам-то он ничего не делает для предотвращения возможной катастрофы. Впрочем, может ли вообще что-нибудь тут сделать он, писатель Болер?
Да, конечно, может. Многие немцы ещё помнят его, они оценят книги, написанные старым Болером. Почему же он молчит, почему не поднимает своего голоса в защиту мира?
Значит, он должен выступить! Он должен выступить яростно и гневно, он должен показать, куда ведёт дорога войны.
Если Германия будет единой, если весь немецкий народ поймёт, какая ему грозит опасность, и не позволит погнать себя на поле боя в интересах Америки, тогда никакая война невозможна в Европе. Это ясно!
Но ведь именно об этом говорят большевики. Именно они стремятся создать миролюбивую единую Германию и хотят видеть её страной подлинной демократии. Как же так случилось, что мысли большевиков и мысли писателя Болера совпали в самом главном? Выходит, что Дальгов прав.
Всё дело, видимо, в том, что основная масса немецкого народа стремится к тому же. Русские лишь возглавили это движение, и в этом секрет их успеха. Они очень последовательны в своих действиях, они идут к цели прямо и неуклонно. И за ними чувствуется большая сила… Но так ли всё это просто?
Он метался на своей широкой кровати. Он искал какого-то выхода для себя, искал и не находил, и оттого сердился и долго ещё не мог заснуть.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
В Дорнау Курт Зандер пробыл недолго. Опасно было оставаться в городе, где многие знали его в лицо. Он успел повидаться со своими агентами и снова выехал в Берлин.
Пользуясь чужими документами, Зандер без приключений сошёл на Ангальтском вокзале. До рейхстага было недалеко, и он направился туда пешком, с независимым видом шагая по левой стороне улицы. Стоило ему перейти на правую сторону, и он сразу оказался бы в советском секторе, где каждый немец, опознавший бывшего гестаповца, мог позвать полицейского и посадить Зандера в тюрьму.
Он дошёл до рейхстага, повертелся на толкучке, где народ толпился с утра до поздней ночи, затем, не торопясь, двинулся на Курфюрстендамм, некогда самую фешенебельную улицу Берлина. Сейчас — Зандер с удовлетворением отметил это — здесь начали открываться магазины. Свернув потом в боковую улицу, он через полчаса очутился у здания, чудом уцелевшего среди руин.
Уверенно, как частый посетитель, Зандер вошёл в дом, поднялся по лестнице и через минуту уже стоял перед столом, за которым, развалившись в кресле, сидел человек в форме капитана американской армии. Одна нога его привычно лежала на столе.