Залог мира. Далекий фронт
Шрифт:
— Нет, нет! — совсем растерянно твердила Эдит, поднимаясь. — Я не могу… Я не могу…
Она быстро отошла от них. Эрих Лешнер посмотрел ей вслед. Он слышал весь разговор. Слышала его и Гильда Фукс, успевшая присесть неподалёку с большой кружкой пива.
Люба и Соколов проводили Эдит долгим взглядом.
— Как ты думаешь, придёт она? — проговорила Люба.
Соколов ничего не ответил. Сейчас от Эдит Гартман можно было ожидать любого сюрприза. Кроме того, ресторан был явно неподходящим местом для обсуждения всего происшедшего.
— Получите! — обратился Соколов к хозяйке.
Фрау Линде проводила их до самых дверей. Когда она возвращалась к стойке, навстречу ей шла Эдит Гартман уже в пальто и шляпе.
— Ну, фрау Гартман, — воскликнула хозяйка, — не ожидала я от вас такой выходки!
— Извините меня, фрау Линде, — ответила Эдит и, отойдя от неё к Лешнеру, спросила: — Эрих, ты выпил своё пиво? Пойдём!
Лешнер сразу поднялся.
— Ты правильно поступила, Эдит, — одобрительно сказал он, — и не следует тебе больше ходить сюда.
Они вышли.
На больших часах в углу зала пробило десять. Фрау Линде взглянула на двери и прошипела:
— Скажите, какая персона! Посидела пять минут с господином капитаном — и уже не хочет ни с кем разговаривать! Что же будет дальше?
— А дальше она влюбится в этого капитана и поедет в Сибирь играть для белых медведей сентиментальные пьесы, — ответила Гильда.
— Не говорите глупостей, Гильда! — рассердилась владелица ресторана.
Фрау Линде явно не имела намерения продолжать этот разговор. У неё было ещё много важных дел. Она торопилась закрыть ресторан.
Последние посетители расплатились и вышли. Фрау Линде на несколько минут осталась одна. Она ходила по пустому залу, гася свет. Потом из внутренних дверей снова появились Штельмахер, Гильда и Янике с Пичманом. В полумраке лица их казались тёмными и злыми.
— У меня для вас важная новость, господа, — торжественно произнесла фрау Линде. — Сегодня мы принимаем гостя.
С загадочным видом она скрылась в дверях за стойкой и через минуту появилась снова, в сопровождении штурмбанфюрера Зандера.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Для Янике и Пичмана, для Гильды и Штельмахера Зандер был человеком, с которым они связывали свои мечты и надежды на воскрешение прежнего порядка. Именно потому всё общество восторженно приветствовало бывшего штурм-банфюрера.
А Курт Зандер, внимательно оглядев каждого и на несколько секунд дольше задержавшись взглядом на Гильде, любезно, точно хозяин, произнёс:
— Присядьте, господа.
— Так вы не в Америке? — не могла скрыть своего удивления Гильда.
— Вероятно, предстоят важные дела, если вы решили вернуться в наш город, господин Зандер? — добавила Янике.
— Пока что я нашёл приют в американском секторе Берлина, — объявил Зандер. — Кроме того я побывал в американской зоне оккупации, а это уже почти Америка.
— Надолго к нам? — поинтересовался Пичман.
— Об этом вам не обязательно знать. Что происходит в нашем благословенном Дорнау?
Наступила продолжительная пауза. Никто не хотел отвечать первым, потому что новости не могли порадовать господина Зандера. А тот переводил взгляд с одного на другого, пока не остановился на Штельмахере. Тогда конферансье заговорил:
— В городе и во всей округе большие перемены. У меня такое впечатление, будто немцы лишились рассудка и начинают проявлять симпатии к большевикам.
— Ложь, этого не может быть! — воскликнул Зандер.
— Я тоже так думал, но с того времени, как крестьянам роздали землю, здесь многое изменилось. Раньше мне казалось, что немцы остаются врагами русских, а сейчас у меня уже нет такой уверенности.
Зандер, цедя сквозь зубы, заметил:
— Итак, мою землю тоже разделили…
— И вашу и дяди Карла — моё будущее приданое, — зло скривив губы, ответила Гильда.
— Значит, письма не дошли? Или вы боялись их переслать?
— Письма дошли, — печально ответил Штельмахер, — но эти негодяи не испугались. Они сразу побежали в комендатуру, а там их очень быстро успокоили. Да и все наши угрозы повисли в воздухе.
Зандер ничего не сказал, и в течение нескольких минут никто не осмеливался нарушить молчание. Потом, резко меняя тему и надеясь услышать что-нибудь более приятное, Гильда спросила:
— А что на западе, Зандер? Есть надежда, что этот кошмар когда-нибудь кончится?
— Полная гарантия, — удовлетворённо улыбнулся Зандер. — Недавно я был в Нюрнберге. Там творятся очень интересные дела. В центре города международный трибунал судит толстяка Геринга, а на окраинах американские офицеры собирают бывших немецких солдат и формируют из них рабочие батальоны, полки и дивизии. Там всё остаётся по-старому: и заводы, и земля в руках их исконных владельцев. О распределении земли и не думают. Конечно, без мелких неприятностей и там не обойдёшься: рабочие и крестьяне голодают, возмущаются, но полиция отлично знает, как с ними справиться. У американцев богатый опыт. Они расправляются с забастовщиками так, что мы можем у них поучиться. О всяких там потсдамских решениях в тех зонах стараются вспоминать как можно реже. Демократизация, денацификация, демилитаризация — эти слова там не в почёте.
— Бог мой! — воскликнул Пичман. — А у нас собираются взорвать гордость нашего города — патронный завод.
— Это всё чепуха! — пренебрежительно сказал Зандер. — Сейчас главное, чтобы на западе заводы сохранились в целости. И не надо падать духом. Скоро мы понадобимся, это мне дали ясно понять. К тому идёт!
Штельмахер вскочил со стула и возбуждённо замахал своими костлявыми руками.
— Я еду на запад!
— Я тоже! — крикнул Пичман.
Зандер, насмешливо посмотрел на обоих.