Заложница
Шрифт:
Не хочу, чтобы мой похититель увидел, как я получаю удовольствие от еды, понял в каком я отчаянии. Была б моя воля — проглотила бы бургер целиком. Но тогда злодей всё поймёт. Я чувствую, как он смотрит на меня, изучает. Могу, не глядя, ощутить его пристальный взгляд на моей коже, как будто он клеймит меня глазами.
Мы сейчас едем через лес по какой-то, богом забытой, просёлочной дороге.
Я должна выбраться отсюда, мне нужен план, но я не могу ничего придумать. Должна ли я накинуться на своего похитителя? Или мне попытаться выбраться через окно?
Свет фар выхватывает деревянный грубо сколоченный указатель пешеходной зоны. «Дисней по-деревенски». Я понимаю, мы в государственном парке.
— Я была здесь однажды, — говорю я. — В лагере для девочек-скаутов.
— Не надо, — его недовольный тон заставляет мою грудь сжаться. Даже его голос подавляет меня, заставляет чувствовать себя никчёмной.
— Не надо что?
— Пытаться рассказывать о себе. На таких, как я, это не подействует.
В ответ мне хочется сказать, что всё совсем не так, что сказала первое, что пришло на ум. Но этот гад, наверняка, не поверит мне, а я не хочу лишний раз его злить. Я уже видела его в таком состоянии. Шепчу: «Окей», и откусываю еще один кусок. Ненавижу себя, что хочу бургер в этот момент больше всего на свете. Обжорство, сказала бы моя мама.
Соус стекает по моему подбородку. Быстро вытираю его, смущаясь.
— Извини, — бормочу я по привычке, чувствуя на себе мужской взгляд.
Не хочу даже думать, как я выгляжу сейчас: в разорванном платье и с грязным лицом. Я должна была гордо отказаться от еды. Мама отказалась бы, даже если бы голодала.
Я откусываю ещё раз и закрываю глаза, наслаждаясь едой. Любой другой человек сейчас сосредоточился бы на том, как выбраться отсюда, но этот гамбургер — лучшая пища, которую я когда-либо ела. Я откусываю ещё. Жую, зажмурив глаза. Наслаждение.
Странный звук доносится с места водителя. Я открываю глаза, ожидая увидеть в его глазах отвращение и осуждение. Я так привыкла к этому, и давно уже должна перестать реагировать. Но почему-то каждый раз всё ещё больно…
Его лицо в тени, и всё, что я вижу, это контур непокорных черных волос. Внезапно фары встречной машины освещают его лицо. В моих лёгких кончается воздух. В мужском взгляде не осуждение. Что-то другое.
Я быстро отворачиваюсь, на меня никто никогда не смотрел так. Что-то новое в его глазах. Голод — первобытный и дикий. Сердце начинает бешено стучать в груди, как тогда — услышав звуки возни и избиения.
Я достаю из бумажного пакета немного картошки фри и засовываю ее в рот. Мне все равно, как это выглядит.
Скоро случится что-то плохое, и остальное не важно. А картошка такая тёплая, солёная — наивкуснейшая… Никогда ещё не испытывала такого голода. Я ем в последний раз — еду, которую для меня выбрал мой убийца.
И еда идеальна.
Платье давит мне на живот, сжимая, словно тисками. Но я не могу перестать есть. Это платье слишком мало, я едва могу дышать в нём, не говоря уже о еде. Но мне теперь всё равно.
На секунду я остаюсь
На глаза снова наворачиваются слёзы. Я — ходячая неприятность. Но впервые в жизни это не имеет никакого значения.
Ставлю на колени вместо подноса сумку, сверху кладу пакет с картошкой. Выдавливаю кетчуп прямо на неё и продолжаю есть. Дорога превращается в сплошные ухабы и колдобины, когда последняя соломка фри отправляется в мой рот.
Возвращаюсь в реальность. Вокруг темнота, источник света лишь фары фургона. Вижу отблески впереди и понимаю, что мой убийца привёз меня к реке.
Дорога упирается в берег. Что бы ни произошло, это случится прямо сейчас.
В моей голове невыносимо гудит, кажется, начинается паническая атака. Не могу сделать вдох. Фургон останавливается, а я начинаю задыхаться.
Похититель смотрит на меня.
— Что с тобой происходит? Что случилось? — похоже, кто-то зол.
— Я не могу дышать, — в ужасе говорю я. — Я не могу вздохнуть. Это платье… Я должна…
Пытаюсь втянуть воздух, но ничего не получается. Руками хватаю ремень безопасности.
— Нет, нет…
Незнакомец окидывает меня странным — встревоженным — взглядом, будто я дикое животное в его машине. Чувствуете иронию? Это я-то животное? Я бы засмеялась, если бы могла сделать вдох.
— Слишком тесно… Я должна…
— Расслабь его.
— Я не могу… — голова начинает кружиться.
Внезапно сильные руки ложатся на мои плечи, хватая и разворачивая меня лицом к двери. Чувствую его пальцы у себя на спине. В следующее мгновение он расстёгивает молнию. Звук эхом отдаётся в пространстве машины.
— Нет! — молю я. — Пожалуйста, не надо.
— Заткнись. — Он тянет собачку молнии вниз до поясницы.
Чувствую холод на своей коже, который проникает дальше под платье. И я делаю быстрый глубокий вдох.
Подхватываю платье спереди и, крепко зафиксировав, поворачиваюсь к мужчине лицом, одновременно отодвигаясь как можно дальше. Я смотрю на него дикими глазами, спиной прижимаясь к пассажирской двери.
— Лучше?
Я продолжаю просто пялиться на него.
— Ты собираешься снять с меня всю одежду?
Он фыркает:
— Никакая одежда, не дающая владельцу ни вдохнуть, ни поесть, не стоит того, чтобы её носить.
— Я бы предпочла остаться в платье.
— Я не собираюсь срывать с тебя одежду.
Тяжело дыша и вцепившись изо всех сил в корсаж, прижимаю платье к груди. Я не могу поверить этим словам. Не могу.
— Я не собираюсь срывать с тебя одежду, — повторяет похититель. — Понятно? По крайней мере, не здесь.
— А… где?
Он подносит руку к своей двери. Бег времени замедлился, и действительность замерла. Оглушительный щелчок заставляет меня буквально подпрыгнуть от неожиданности. Дверь за моей спиной разблокирована.