Заложник долга и чести
Шрифт:
– Ганга! – осторожно позвала она, не получив ответа, протиснулась дальше и встретилась нос к носу с огромной собакой. Та разинула пасть, в которую могла уместиться голова, и лизнула ее мокрым языком по лицу.
Ганга со страхом и в то же время с непреодолимым желанием, отбросив стеснение и одежду, прижалась к широкой спине своего жениха. Что ее толкнуло, она сама не понимала. Это было, как затмение, как прыжок со скалы в пропасть, без оглядки и сомнений. Она не думала, что ее оттолкнут или обругают. Она не думала, что
Ее подняли на руки, легко и в тоже время осторожно отнесли на постель. Она открыла глаза, увидела жениха, склонившегося над ней и снова закрыла. Когда в следующее мгновение его рука прикоснулась к ее груди, он выгнулась, как разряда тока и открыла глаза. Открыв их широко, она с удивлением обнаружила, что он уже раздетый.
– Как ты…
Она не успела задать свой вопрос, как его губы закрыли ей рот. Нега, истома и огонь стали наполнять ее тело. Ганга не выдержала и крепко обняла человека, прижав его к себе. Ей хотелось познать его, познать быстрее. Но он мягко отстранился, а его губы побежали по ее телу, унося ее куда-то, в неведомую высь чувственного наслаждения. Такого ей испытывать не приходилось. Конечно, тетки рассказывали ей, что им нравится это дело, но всегда при этом назвали мужей козлами грубыми и вонючими.
Человек был нежен, как прикосновение лепестков озерной лилии. Его запах кружил ей голову. Его руки сильные и нежные одновременно, сводили ее с ума. Она выгибалась от их прикосновений, трепетала и не смогла сдержаться, застонала.
– Иди ко мне, – потянулась она к нему губами и, как только их губы сомкнулись, в лагере раздался истошный, отчаянный вопль.
Ганга вздрогнула и очарование момента слетело с нее, ей стало стыдно из-за своих чувств и желаний, она силой оттолкнула жениха.
– Нападение! – негромко проговорила она. Метнулась к одежде, показав во всей красе свое сильное тело, и стала поспешно одеваться. Она запуталась в штанах и стала прыгать на одной ноге. Вопль раздался снова, а следом громкий лай. Ганга глянула на стоящего обнаженного жениха, опустила глаза, и краска залила ее лицо. Жених проследил за ее взглядом и тут же отвернулся.
– Твою дивизию! Что же делать?
Кровь так сильно прилила к низу, а охватившее меня возбуждение не проходило. Моя невеста сумела зажечь негасимое пламя... в чреслах. Но я не знал, как его потушить.
– Не стой столбом, Ирри, одевайся, – прикрикнула Ганга, прыгая на одной ноге, пытаясь второй, попасть в штанину.
– Шиза, спасай! – взмолился я. Ушел в боевой режим, оделся и вышел.
Ганга наконец попала в штанину и подняла голову, я стоял в полном снаряжении. Она удивленно заморгала, забыв поднять штаны повыше и смотрела на меня,
– Будь здесь, я сейчас узнаю, что произошло, разберусь и вернусь.
Ганга в ответ только хмыкнула и натянула штаны. Ее шелковые трусики остались лежать в сторонке вместе с лифчиком.
Я стоял в толпе орков и с удивлением смотрел на Сулейму, забравшуюся на шест княжеского бунчука. Рядом стоял Быр Карам и с любопытством рассматривал девушку, внизу сидел огромный сторожевой пес и, виляя обрезанным хвостом, тоже пялился на эльфарку.
Налюбовавшись на это чудо среди степи, правая рука спросил.
– Это твоя эльфарка?
– Моя, – кивнул я.
– А что она там делает?
– Сейчас узнаю.
Обратившись к Сулейме, задал вопрос, который вертелся у всех любопытных на устах.
– Сулейма, что ты там делаешь?
– А вы не видите? Висю.
– Она висит, – пояснил я Быр Караму и всем присутствующим.
– А почему она там висит?
– «Щас» спрошу, – ответил я.
– Ты зачем туда залезла, Сулейма?
– Я от собак спасалась.
– Она от собак спасалась, – сказал я громко, чтобы все слышали.
– Псы охраняют шатер жен хана. Что она там делала? И как прошла охрану?
– Щас и это спрошу, – чертыхнулся я про себя. Куда ее нелегкая ночью понесла?
– Сулейма, что ты здесь делаешь, это запретная территория, и как ты прошла посты охраны.
– Да слышала я вопрос, – ответила эльфарка, крепко цепляясь за шест. Висеть ей было очень неудобно. – Что вы все время повторяете за этим дядькой?
Затем она вздернула голову и заорала на весь лагерь.
– Ганга, беги он людоед. Тьфу, эльфоед... нет, демоноед.
Ганга протиснулась сквозь любопытную толпу орков, стражников и прислуги, встала рядом со мной и спокойно спросила.
– Кто?
– Да он же! Он! Учитель. Твой жених! Он и тебя сожрет. Я искала тебя, чтобы предупредить.
– Это правда? – с искренним удивлением в голосе спросил Быр Карам.
– Нет, конечно, – ответила Ганга. – Девочка просто слишком впечатлительна и услышав шутку стражников, поверила в нее. – А затем обратилась к виновнице тревоги.
– Слезай Сулейма, я отведу тебя в свой шатер.
– Не могу.
– Почему?
– Я собак боюсь.
Позади раздалось кряхтение. Я оглянулся. Старый шаман шамкал губами.
– У тебя, разрушитель, и невеста, и спутники все ненормальные. Как вы живете?
– Он развернулся и пошел прочь. Быр Карам, махнул рукой: – Уберите пса.
– И мне на ухо задал вопрос.
– Ты точно не людоед?
– Нет.
– То есть людоед? – переспросил он
– Да нет же, – у меня заканчивалось терпение, и я ответил с возмущением.
– Делают из меня, не пойми что.
– Су, слезай, я тебя выпорю. – Гневно произнес подоспевший Фома.
– Не слезу.
– Это еще почему?