Заложник времени
Шрифт:
Сатана входил во вкус этой беседы, делая широкие жесты, поднимая руки вверх, вниз, как фокусник на арене цирка.
— Вас через неделю отпустили, но тот союз, который возник между нами, продолжался, до самого последнего вашего вздоха. И движение вверх по службе, место уездного судьи, выхлопотал вам я. Вы любили деньги, которые вам щедро давали жулики и воры, спасаясь от возмездия. Ценность денежных знаков, измерялось одним — количеством. Ваша совесть спряталась в самые отдалённые уголки души, чтобы не высовывать от туда носа. Когда крестьяне начали бунтовать, это вы потом выносили приговоры несчастным, отправляя
Сатана не выдержал, и зарыдал, закрывая лицо руками.
— Где же был Бог! — закричал он. — Милосердный, и справедливый? Сын Божий Иисус, которого распяли на Кресте?
Сатана поднял руки в небеса, призывая Христа.
— Посмотри Творец на создание, которое ты любишь больше чем ангелов небесных, прощая даже самые жестокие грехи. Разве заслуживает он пощады? Осталась на земле хоть одна душа, желающая спасти его? Если осталась, я отпущу с миром и покоем. Пускай идёт к Тебе Господь, где его встретят и обласкают святые мученики.
Взгляды людей устремились к свету, с надеждой на спасение. Только, небеса были безмолвны и холодны, и лишь набежавшие серые тучи закрывали палящее солнце.
— Вас проклял и стар, и мал, и сейчас за каждую невинную жертву, вы ответите.
С судьи сорвали одежду, и оставили голого лежать на песке, и принялись хлестать розгами.
— В путь господа, — сказал Сатана, и вышел на дорогу, у которой не было видно конца.
Сатана шёл рядом с Андреем, и философствовал, чем вызывал у графа недовольство.
— Не сердитесь, Андрей Кириллович, вы ведь видите, что Бог глух, к своим чадам. И это не потому, что я не хочу отпустить кого-то, из этих людей, нет. А потому, что тяжесть грехов большинства из них непосильна и отвратительна. Я сам страдаю от этого, и чем больше грехов совершает человек, тем больше моя отдалённость от небес, которые я люблю всем существом. Я тянусь к свету, а попадаю во тьму, вместе с жертвами, и выношу приговор, как высший судья. Боль души моей не сможет успокоить океан, и так продолжается века. А люди, черствея сердцем своим, не ищут спасения, впадая во всякую ересь. Болезни и прочие земные испытания должны учить человека, чтобы он мог найти свою дорогу к Отцу небесному, но этого не происходит. Люди верят в магию, заклинания, и прочие придуманные чудеса. Как сказано в Священном Писании, «не сотвори себе кумира», — правильно?
Он улыбнулся мило и по — своему наивно, и продолжил:
— С каждым годом, столетием, человек не меняется, но становится жестоким и безнравственным. Он не ищет любви, а считает, что может купить её за деньги. Он не помогает ближнему своему, считая бедняка глупцом, который не может заработать на кусок хлеба. В гордыне своей он превзошёл даже меня, считая себя сильным и могущественным. Один из уважаемых мной епископов однажды сказал: «В чём находят поэты свои бессмертные строки? Кому известно? Душа никогда не поёт лучше, чем в страдании, всякая её рана доставляет ей великолепный аккорд. Чем глубже рана, тем пронзительней крик». Вы не согласны с этим высказыванием?.
— Согласен я или нет, какая разница? Я тут не по своей прихоти, и порядком устал от всего этого. Прелесть философии в её безграничной мудрости, и колодец не исчерпать до дна. То, что вы сейчас говорите правильно, и вроде честно, только есть одно «но». И это «но» — ваша сущность, в которой заложено всё человеческое зло. Купаясь в нём, вы находите для себя утешение, маска добродетели вам не к лицу. Покажите мне хоть одну душу, которую вы спасли, или же дали ей хоть один шанс на спасение, есть такая?
— Я не спасаю, дорогой граф, не в этом моё предназначение! Я испытываю каждого человека на силу и веру к Творцу. Я хожу по земле, гонимый всеми ветрами, в поисках новой жертвы. К кому ближе становится при жизни человек — с тем он и остаётся. В каждой твари земной есть своё начало. Не хочу повторяться, но человек притягивает либо свет, либо же тьму. В данном случае это не большой промежуток времени — жизнь. И вот в этом «промежутке», и происходит начало — момент рождения, и после конца жизни — смерть. И мне жаль, когда выбирают меня, а не своего — Создателя. Узок мир живущего на земле человека, и он не желает сделать его богаче и интересней. Я имею в виду в духовном плане. Сколько пало под моим зорким взглядом церковников? Не одна тысяча! И все они сделали свой выбор сознательно, зная, с кем заключают союз. И сильные мира сего пали жертвой моих интриг. Вот сейчас я вас с одним из них познакомлю, мы как раз добрались до нашей очередной остановки.
Андрей обратил внимание на то, что здесь было гораздо больше стражи, чем везде, и воины имели более устрашающий вид, чем в других пристанищах. Людей казнили безжалостно, и десятки виселиц стояли около решёток. Возле высокой каменной стены ждал палач, и правил топор. Искры сыпались в разные стороны, лезвие сверкало на солнце. Когда он увидел Сатану, то поднял над головой топор, и закричал: «Слава великому — Сатане!».
И остальная стража в один голос повторила эти слова.
— Пусть выйдет Шарль Морис де Талейран — Перигор, герцог Беневентский!
Голос лукавого разнёсся громоподобным эхом по всей округе. Люди застыли изумлённые и очарованные бархатистым тембром. К Сатане вышел мужчина преклонного возраста, в дорогом костюме, который явно был сшит на заказ. Фигура этого человека, несмотря на возраст, была статной и величественной. Он шёл с высоко поднятой головой, в ожидании приготовленной участи.
Андрей поразился мужеству этого человека, и невольно проникся уважением. Он слышал об этой личности, которая внесла немало сумятиц в государственные дела разных стран, и сейчас с интересом наблюдал за происходящим.
«Кому рассказать — думал Андрей, — никто не поверит, и скажет, что я сошёл с ума, хотя возможно это так, и есть?».
От этих мыслей его оторвал Сатана, который принялся читать послужной список Талейрана. Тот молчал, с надменным видом наблюдая за происходящим. Андрею даже показалось, что Талейран смеётся над этим спектаклем.
— Вы смелый человек герцог, вашей хитрости, и сноровке будет учиться не одно поколение дипломатов. Пример плохой для подражания, однако историю нельзя исправить. Не стану герцог говорить о ваших заслугах, а остановлюсь только на дружбе с Наполеоном. Вы помогли ему, будучи министром, занять престол, а после участвовали в переговорах с Россией, было это?