Заложник
Шрифт:
ГД одобрительно кивнул. Поговорить с Эллисом большой проблемы не составляло. Другое дело Карим, Эден сразу же о нем вспомнила.
Как можно воздействовать на летчика, сидящего за штурвалом самолета?
Ответа на этот вопрос Эден не знала.
48
Рейс 573
— Папа, это я, Эрик.
— Простите?
Голос Алекса звучал раздраженно.
Эрик
— Эрик, — повторил он как можно отчетливее, стараясь не повышать голоса. — Папа, это Эрик.
Прошло несколько секунд, прежде чем Алекс выдохнул:
— Слава богу.
— Папа, ты здесь?
— Я здесь, как ты?
Черт возьми!
— Более-менее. Мы держимся. Папа, я не знаю, как долго смогу говорить с тобой.
— Понимаю. Где ты?
Вопрос свидетельствовал о том, что Алекс в курсе дела. По крайней мере, он исходит из того, что Эрик не может звонить ему из кабины пилотов.
— В салоне первого класса.
— То есть Карим тебя не слышит?
Еще одно доказательство того, что Эрик не ошибся в своих предположениях: именно Карим ведет самолет навстречу гибели.
— Нет, папа. Мне нужен твой совет.
— Слушаю.
Эта фраза эхом отозвалась в голове Эрика. Обращался ли он когда-нибудь к отцу с подобной просьбой? Он не помнил. Потому что Алекс никогда его не слушал. Он просто формулировал решения проблем, которые видел сам и которых для Эрика не существовало. А потом сразу переходил на командный тон.
Алекс не заслужил доверия сына.
— Ты, наверное, устал?
Эрик вытер стекающую по щеке слезу.
— Я держусь, папа.
Он держится, держится, держится. Сжал волю в кулак.
— Но у нас на борту проблема, папа. Точнее, их несколько. Карим сам на себя не похож. Он был таким с самого утра. Я думаю… — у Эрика помутилось в голове, ему показалось, что его сейчас вырвет, — я думаю, он во всем этом замешан. Не знаю, каким образом, почему и как; понимаю, что это звучит бредово, но я в этом уверен.
Слова потекли сами собой, Эрик был не в силах остановить их:
— Он продолжает держаться вблизи американской воздушной границы и намерен кружить, пока не иссякнет запас топлива. Если он не запросит разрешения на аварийную посадку в какой-нибудь другой стране, самолет собьют или же он рухнет в океан.
Эрик вжался в кресло. Он вспомнил, что ему нельзя привлекать внимание пассажиров.
— Черт, он сошел с ума! Несет что-то насчет Вашингтона, в то время как наша конечная цель — Нью-Йорк.
Алекс возвысил голос:
— Вашингтон? Эрик, ты сказал — Вашингтон?
Эрик содрогнулся. Последний раз Алекс говорил таким тоном, когда мать лежала при смерти и доктор
«Мы сделали все от нас зависящее, — сказал тот. — Лена не доживет до Рождества».
Эрик хорошо запомнил этот день. Голос отца не одну ночь раздавался потом в его ушах.
«Я понимаю, — ответил тогда Алекс доктору. — Вы должны объявить мне, что она умрет и я останусь один. Но я прошу вас попытаться еще раз. Сделайте хоть что-нибудь! Что угодно!»
Доктор покачал головой, и отец принялся на него кричать, а Эрик с сестрой заплакали. Тогда Эрику больше всего хотелось, чтобы земля разверзлась под ногами и поглотила их всех.
Но с тех пор прошли годы. На этот раз у Алекса хватило самообладания взять себя в руки.
— Эрик, я буду краток, — сказал он. — Мы пришли к тем же выводам, что и ты. Не стану вдаваться в подробности, тем более что это бесполезно. И то, что ты упомянул Вашингтон, тоже не предвещает ничего хорошего. Мы сами гадаем, каким образом ко всему этому причастен Карим. Он говорил что-нибудь о бомбе?
Эрику хотелось разузнать больше о Вашингтоне, но времени расспрашивать не было.
— И не один раз. Похоже, он не сомневается, что в багажном отделении находится взрывное устройство. Все это в высшей степени странно. Ведь при той системе контроля, которая действует на трансатлантических рейсах, пронести на борт бомбу практически невозможно, и Карим понимает это не хуже нас. Тем не менее он неуклонно следует инструкциям террористов.
— У нас есть основания полагать, что он не изменит своего поведения. Он до конца будет руководствоваться этой запиской. Ты меня понимаешь?
Эрик молчал.
Отцу ничего не надо было объяснять. Он и его коллеги уже знали то, о чем здесь, на борту, только догадывались. Но главное, обе стороны пришли к одному и тому же выводу: опасность исходит в первую очередь от Карима.
— Я не думаю, что на борту есть бомба, — услышал Эрик собственный голос. — Самолет надо посадить.
— Но Карим этого делать не станет, и ты это понимаешь.
Эрик понимал все и ничего. Почти ничего.
— Так что с Вашингтоном? — В трубке послышался треск. — Папа?
— Я здесь, Эрик. Не будем сейчас о Вашингтоне.
— Но…
— У нас нет времени. Эрик, ты должен взять управление самолетом на себя. Немедленно. Ты слышишь?
— Слышу. Это как раз то, о чем я сейчас подумал.
— Но Карим сильнее тебя.
— Я что-нибудь придумаю.
— Не сомневайся, действуй. Помни, у тебя только одна попытка.
Эрик молча кивнул.
— Ведь ты можешь посадить машину?
— Разумеется. Именно для этого меня и взяли на борт. — Эрику показалось, что его отец улыбается.