Заложники
Шрифт:
– Конечно же, имели, - немного поразмыслив, согласился он..- И выходит, оно состояло в том, чтобы умереть от моей руки. Раз это произошло - значит, свершилось предназначение.
Крыть стало нечем, однако Делия слишком уж раззадорилась.
– Ага, ты путаешься, дружок, - не сдавалась она.
– Как они могли умереть, если смерти нет?
– Вот именно. Умирают лишь те, для кого смерть существует. Они становятся заложниками правил своей игры. Но даже их игра остается - зиянием пустоты в общем узоре.
– По-твоему, смерть - это игра?!
– Конечно. Посмотри.
– Юноша для наглядности показал сложенные колечком большой и указательный пальцы.
– Она кажется отдельной, но на самом деле включена в другую игру, побольше.
– Широким взмахом руки Джандар очертил в воздухе круг.
– А та, в свою очередь, служит крохотной частью огромной следующей игры и так далее. Понимаешь?
– Что ж тут непонятного?
– Поэтому в мире нет ничего, кроме бесчисленных переплетений Великой Игры. И ничего не меняется, лишь возникают новые сочетания камешков мозаики. Они прежние, однако перемешаны по-другому. Вынь один из них, он сразу вынырнет в другом месте, а прореху заполнит другой. И смерти нет, ей просто неоткуда взяться.
– Ты говоришь красиво, - признала Делия.
– Но меня не устраивает одна маленькая деталь. В таком мире не остается места для свободы.
– Совершенно верно.
– Бр-р, какой кошмар! Надеюсь, наш мир все же устроен иначе, а ты ошибаешься.
– Однако я прав. Впрочем, если угодно, ты вполне можешь играть и в свободу, пожалуйста, - обнадежил ее Джандар.
– Хотя тогда ты опять-таки станешь заложницей своей игры. По-другому не бывает.
– Ты вправду так думаешь?
Джандар вскинул брови.
– Я всегда говорю то, что думаю.
– Да, с тобой не соскучишься, - признала Делия, утратив свой запал. Они помолчали.
– Если хочешь, спрашивай еще, - предложил юноша.
– У меня вопросов пока больше нет, зато есть большая просьба.
– С удовольствием ее исполню.
Делия откинулась на подушки и подперла голову рукой.
– Убери наконец эту усатую рожу и покажи мне свое настоящее лицо, вполголоса попросила она.
– Зачем тебе?
– Просто я хочу снова его увидеть.
– Думаю, не стоит, его не назовешь особо привлекательным, - с ноткой горечи в голосе отказался Джандар.
– Глупый, твое настоящее лицо гораздо лучше, - возразила женщина. Думаешь, мне нужна та маска смазливого красавчика, которую я увидела при первой встрече? Ошибаешься.
– Хорошо, будь по-твоему.
Делия зачарованно следила за превращением кряжистого пучеглазого Гурнони в сутуловатого юношу с кудрями до плеч и вьющейся бородкой. Когда метаморфоза окончилась, женщина легонько похлопала ладонью по краю дивана.
– Пересядь сюда, пожалуйста.
– Спасибо, мне вполне удобно здесь.
– Ты редкостный недотепа, - улыбнулась Делия.
– Делай, что сказано, иначе я обижусь.
Джандар повиновался и присел рядом с вольготно раскинувшейся женщиной, глядя на нее с недоуменным ожиданием.
– Почему ты считаешь меня недотепой?
– кротким тоном прервал он затянувшееся молчание.
– Мог бы и сам догадаться.
– Но я не понимаю, объясни, пожалуйста.
–
– Иди же ко мне, дурачок...
Порывисто привстав на диване, она притянула Джандара к себе и крепко поцеловала.
За плотными шторами остался мир, населенный слепыми заложниками своих игрищ, однако двоих обитателей упрятанного в дюнах дома вдруг перестала интересовать эта непреложная печальная истина.
Они плескались в океане безграничной свободы, растворяясь в нем и друг в друге, на гребне горячей волны их единое тело уносило в никуда, и, задыхаясь от сдавленного крика, судорожно хватая ртом неподатливый воздух, сдвоенное тело продиралось через нарастающие спазмы изумительной тягучей муки, чтобы наконец рухнуть сквозь пронзительную вспышку восторга в ничто, блаженно умирая, умирая...
Потом они лежали неподвижно среди разбросанной одежды, впитывая влажной кожей тишину и покой.
– Покажи мне еще раз твою лапу, - вдруг попросила Делия.
– Зачем?
– Ну пожалуйста, я хочу на нее посмотреть.
– Повернувшись на бок, она легонько погладила юношу по щеке.
– Если нетрудно, сделай мне такое маленькое одолжение.
– Хорошо. Смотри.
Джандар приподнялся на правом локте, вытянул левую руку, и она плавно превратилась в лапу ящера. Делия кончиком пальца провела по зазубренному когтю.
– Ты мое драгоценное чудовище, - положив голову на плечо юноши, зашептала она.
– Все никак не могу поверить, что ты такой, что ты - это ты...
– Лучше я ее уберу, мне неловко, - пробормотал Джандар и начал обратное превращение.
– Почему же неловко?
– удивилась женщина.
– Тебе не понравилось, как я убиваю.
– Перестань. Только что ты убедил меня, что смерти нет, - попыталась отшутиться Делия.
– Пойми, я убиваю только ради самообороны, когда ничего другого не остается, - заговорил юноша поспешно, как будто опасался, что Делия вот-вот прервет его, высмеет, велит умолкнуть.
– Мне искренне жаль тех, кто пытается меня изловить и уничтожить. До сих пор я поражаюсь, насколько примитивны их действия, насколько заужено их понимание мира и самих себя. Первое рефлекторное движение у них при встрече с неизведанным - раздавить, сломать, стереть в порошок. Они кичатся своей храбростью, а на самом деле ими движет безумный страх. Они понимают лишь язык силы, но до сих пор никак не возьмут в толк, что я гораздо сильнее их.
– Э, да ты хвастунишка, дружок.
– Но я действительно сильнее, - настаивал Джандар.
– Потому что я их не боюсь, а они меня боятся.
– Ну, ты рассуждаешь прямо как ребенок.
– Делия потерлась щекой о его плечо.
– Хвастунишка мой...
– Ты не согласна?
– Мне все равно. А тебе разве нет?
– Знаешь, больше всего меня поражает, что люди неизлечимо больны трусостью, - снова стал торопливо выговариваться Джандар.
– Они боятся других, боятся себя, потому что глубоко в них запрятан вольный зверь, голодный, полузадушенный, запретный. А что забавнее всего, их главным пугалом стала смерть, которой на самом деле нет.