Zамарашка
Шрифт:
– Заметь, с пользой.
И я его чмокнула в щеку.
– Но почему они послушали тебя?!
– Хи, я сказала, что уже провела одну революцию в октябре, а вторую в ноябре.
– Моя жена будет обманщицей!
– Обманщицей?! Обижаешь… Жена?! Миканиэль Грэм, ты что, не нашел другого, более приличного места для того, чтобы сделать мне предложение?! Пойдем сейчас же в особняк колдуньи и займемся делом нашей революции!
Особняк пустовал, его покинули пажи, разбежались как испуганные светом тараканы. Дом основательно ограбили, Светкину постель переворошили. К тому же прямо над ее кроватью в потолке зияла дыра. Я посмотрела в нее и увидела чистое небо.
– Как хорошо, что мы Кольцову перетащили! Как плохо, что ее забрал
– Наконец-то мы вдвоем, любовь моя…
Микки привлек меня к себе, обнял и склонился над лицом, чтобы поцеловать. Я расслабилась и приготовилась получать ни с чем не сравнимое удовольствие.
– Изюм, леди Талия! Едва допер…
В проем спальни с мешком за плечами пролез толстяк Струве и остановился как по приказу Альдагиры.
– А что вы тут делаете, сэр Миканиэль?! С леди Талией?!
Ох, уж эти провинциальные нравы!
– Мне что-то попало в глаз, Струве, Миканиэль достает.
– Давайте, лучше я достану! У меня зрение отменное, – он бросил мешок и принялся платком тереть свои линзы. – Я всегда леди Струве достаю, ей нравится.
– Все уже. Достал, – недовольно пробурчал Микки, отстраняясь от меня.
Действительно, Струве достал уже! Не поцеловаться.
Как же тяжело приходилось революционеркам! Как я понимаю Крупскую и Коллонтай! Интересно, под каким именем войду в историю я? Хотелось бы Архипова. Хотя и Грэм тоже ничего. О, обо мне будут слагать легенды! Жила-была, скажут своим детям жители свободного демократического королевства, одна отважная девушка Талия Грэм. И вот однажды взбрело ей в голову прекратить домогательства герцога необычным, но очень действенным методом, и она начала революцию. Красивая ли она была, эта Талия Грэм, спросят дети. О-о-о, безумно красивая! В грязном, рваном костюме пажа она смотрелась великолепно…
Кстати, в этом доме я не первый раз переодеваюсь, выучила поход к гардеробной комнате наизусть.
– Вы тут пока поговорите, а я поднимусь наверх, приведу себя в порядок.
Я кивнула мужчинам и вышла из спальни.
Когда я вернулась, сообщников в бальной зале стало гораздо больше, каждый захватил с собой необходимый инвентарь. Я похвалила тех, кто привел за собой слуг, чем больше народа, тем меньше кислорода для Эдберга. Можно подумать, я на него ополчилась? Ничего подобного. Я помогала полюбившемуся мне народу произвести окончательный выбор в пользу свободы и равенства.
– Товарищи! – встала я на стул, придерживаемая Струве. – Прежде чем мы дружной толпой выступим на дворец, нам нужно…
– Напиться! – выкрикнул кто-то.
– Подраться с гвардейцами Эдберга!
– Помолиться, дети мои, помолиться!
– Слушайте все! – возмутилась я. Ничего они не смыслили в революциях. – Сначала нам нужно сделать транспаранты! На них написать лозунги и наши требования! И восхождение на Голгофу, то есть, на дворец, начать с городской окраины, чтобы к нам присоединились все желающие. Предлагаю первый лозунг – «Да здравствует свобода и демократия»! Второй – «Долой королей»!
Я чувствовала себя Жанной Д,Арк, поднимающей народ против вражеской тирании. Что чувствовала Миканиэль, я не понимала, но он помогал сколачивать деревяшки, обтягивать их материей и писать на них бунтовские слова. Незаметно про Струве забыли, меня несколько сторонились, заметно выказывая уважение. Шовинисты! Им женщина не указ? И главой нашей революции становился Миканиэль. Спокойный и рассудительный, он давал правильные советы, и к нему охотно прислушивались.
Говорят, плохо, когда в семье два лидера, но ради любимого я готова была уступить ему эту роль. И уступила. Мы договорились выступить на дворец в девять вечера, когда все приготовления к бунту будут завершены. До этого я решила сбегать туда на разведку, но говорить Микки об этом не стала. Я не могла рисковать его жизнью! А у своей – я хозяйка. Конечно, будет жаль, если меня поймают и казнят, но, честно говоря, я рассчитывала, что злость Гельма не перевесит здоровый оптимизм Эдберга. Все-таки я новому королю нравилась, раз он предлагал
Почему я решила бежать во дворец? Глядя на вооруженную толпу, я вспоминала жертвы революций, и в образе одной из них, несчастной и обезглавленной, передо мной представала Кольцова, застуканная во дворце среди членов королевской семьи. Я хотела ее не просто предупредить, а перетянуть на свою сторону, где сейчас находиться было более безопасно, чем рядом с троном. Я не могла ее опять потерять, теперь уже навсегда! Революционеры, видимо, все-таки выпили и настроились уничтожать врагов демократии, о которой узнали несколько часов назад, беспощадно.
Свеженький костюм пажа делал меня мало узнаваемой. Я надвинула шляпу на глаза и осторожно выбежала из особняка. Среди толпы мою пропажу не заметили. Послав последний взгляд любимому мужчине, я понеслась по улице, как испуганная антилопа. Подходы с задней стороны к дворцу я узнала, когда обходила конюшни к павильону во время драки Бони и Микки с захватчиками. Осталось туда проникнуть незамеченной.
Что мне нравилось, в этом королевстве почти не было собак и кошек. Дремучие люди! Они не знают, что друзья человека лучшие из друзей. Но я опасаюсь тех и других: одних – за злобу, вторых – за коварство. Ну, если с собаками все ясно, то кошки-то, милые животные, при чем тут, спросите вы. У моей бабули жил сиамский кот, который любил сидеть в темном коридоре на полке для шляп. Все бы ничего, только эта пушистая бестия прыгала на головы всем входящим, и четырьмя лапами вцеплялась в скальп, истошно вопя! Когда я пережила этот ужас первый раз, едва не осталась заикой. И очень радовалась, что на мне в тот момент оказался берет, вместе с которым котяра спланировал на пол. В следующие разы я заходила очень осторожно. Бабуля открывала дверь, я выставляла вперед руку с сумкой, котяра прыгал, изредка промахиваясь, и искренне удивляясь откуда среди родственников бабули появился карлик, и тогда проходила я сама. Через некоторое время он осознал обман и стал гадить мне в туфлю. В прямом смысле, между прочим. Тогда я стала ставить туфли на полку для шляп. Попробуй, нагадь в ботинок, балансируя на двухметровой высоте между прутьями решетчатой конструкции! Сколько кот не напрягался, ничего у него не выходило. Бабуля очень любила этого кота и долго сокрушалась из-за его скоропостижного ухода. Дело было так. Бабулю одолели мыши, котяра ведь кроме скальпов ни за кем больше не охотился, и она решила заделать все дыры в ванной. Позвала рабочего, тот пришел с ведром цементного раствора, которое занес с коридор впереди себя…
Ну, что-то я отвлеклась на приятные воспоминания.
Итак, животных, которые раньше времени могли обнаружить мое присутствие во дворце, поблизости не оказалось. Эдберг, судя по всему, еще не успел перевезти своего Цербера, мне фантастически везло! Я пробралась мимо снующих с добром гвардейцев, испуганных слуг, растерянных придворных на кухню, где, не смотря на поражение одного короля, победу второго и воцарение третьего, повара вовсю занимались готовкой. Я зашла и принюхалась к вкусным запахам! Мамадорогая! Есть хочу!
– Цыц отсюда! – погнала меня важная тетка в пышном платье с белым передником. – Пажам нельзя!
Ага, поварам, значит, можно?! А нормальным людям нельзя! Несправедливо. Я зашла в укромный уголок кухни и поманила пальчиком одного из них. Парень был одного роста со мной и смотрелся довольно схожим.
– Хочешь, покажу кое-что за яблочную шарлотку? – я кивнула в сторону кладовой и расстегнула верхние пуговицы камзола.
– Гы-гы, – обрадовался дурашка и пошел за мной.
Я зашла первой, отскочила к стене, подставила ему подножку, он растянулся во весь рост среди мешков с мукой и крупами, конвульсивно дернулся и затих. Я сорвала с него белый колпак, фартук и выбежала, на ходу их надевая. На двери висел раскрытый амбарный замок, после меня он остался висеть закрытым.