Заметь меня в толпе
Шрифт:
Нужно быть убедительным, черт возьми! Ради Нади...
— Ты отвезешь Вышеградский кодекс в Амстердам. Я уверен, тебе не составит труда пронести книгу через досмотр ручной клади в аэропорту. Семен поедет с тобой.
— Я и один...
ВВ прервал меня жестом.
— Вы передадите кодекс поставщику и сразу вернетесь.
— Хорошо.
— Все очень просто. Тут не о чем волноваться.
— А Надя?
ВВ поджал губы:
— Надя останется в Праге. Насколько мне известно, ей запрещен
— Да.
Эта мразь оставляет ее здесь в заложниках!
— Ты согласен?
— Конечно.
— Отлично. Вылетаете завтра первым рейсом.
Я поднялся.
— Подожди-ка, — сказал ВВ. Он обошел стол, выдвинул ящик и достал какую-то бумажку. Я не сразу догадался, что это фотография.
ВВ взглянул на меня, потом на фотографию и снова на меня.
Я почувствовал, что холодею изнутри. Отчего-то понял, в этом снимке заключено все мое прошлое и будущее одновременно.
— Взгляни.
Я принял карточку.
На черно-белом снимке красивая молодая женщина держала ребенка в полосатых ползунках. Она что-то говорила своему малышу. Круглолицый бутуз с торчащим вихром черных волосенок восторженно внимал маме. Он широко улыбался, демонстрируя пару проклюнувшихся нижних зубов, и выглядел счастливым. К малышу тянулась еще чья-то рука. Я заметил, что край фотографии ровно загнут. Тогда я развернул сгиб и отпрянул, чуть не выронив карточку.
Рука принадлежала мужчине, которого хотелось забыть больше всего на свете. Здесь на снимке он не выглядел безумцем с вытаращенными красными глазами. Он был спокоен и улыбался, глядя в объектив.
— Это мой... — я подавился словами.
— Дядя, — закончил ВВ.
— Что вы сказали?
— Это твой дядя, Тимофей.
Я вперился взглядом в снимок.
ВВ попытался забрать фотографию.
— Нет, стойте!
На обратной стороне было что-то написано. Я пробежал по строчкам.
«Ждем и скучаем по нашему папе. Поскорее возвращайся! Тимошка уже ползает. Привет от Саши.
Люблю тебя!
Таня»
Ее звали Таня, Таня, Татьяна... Запомнить, запомнить эти черты! Она любила меня...
ВВ выдернул фотографию из моих рук.
— Я отвечу на любые вопросы не раньше, чем вернешься. А теперь иди, — он убрал фотографию назад в стол.
Ненавижу!
Я выскочил из кабинета. Меня мутило. Виски стали мокрыми. Голова шла кругом. Я согнулся и, уперевшись руками в колени, попытался отдышаться. Вдруг почувствовал, что в приемной не один. В кресле в углу сидел кто-то. Влад.
Интересно, а он знает, что мы…
Я встряхнулся.
— Надо поговорить, — я шагнул к Владу. Тот вскочил и испуганно покосился на дверь кабинета ВВ.
— Нам не о чем разговаривать! — отрезал он и поспешил скрыться за дверью.
Трус! Тряпка половая!
Жареныйсыр
Чешский крепкий ликёр.
Герой популярного американского мультипликационного сериала, вышедший на экраны в 1999 году.
Имеется в виду знаменитая граффити Джона Ленона.
Ч2, Глава 4
Шоно, возьми трубку! Возьми трубку, гад!
— Возьми! — орал я в голос и тряс сотовым, пугая прохожих.
Битый час я пытался дозвониться. Долгие гудки ядом капали на нервы. Его телефон был включен, но звонки и смски оставались без ответа.
Придется идти одному, без страховки и помощи.
Я выскочил из метро и направился прямиком в H&M. Схватил было черную куртку с капюшоном, но рассудил, что такой маскарад уже не прокатит. Черную куртку, кепку и клетчатый шарф показали по всем каналам. Придется поработать над собой капитально.
Я взял женский плащ посветлее, розовый шарф, какую-то беретку и брючный костюм. Если напялить юбку, сразу просекут, что я ряженый мужик. А так есть шанс.
Собрав шмотье и прихватив огромную дамскую сумку, я заперся в кабинке примерочной. Подправить лицо заняло лишь пару секунд: брови потоньше, скулы покруглее, нос поменьше, глаза шире, губы полнее, и главное, никакой щетины. Я нарастил волосы до плеч. Разобраться с мышцами оказалось сложнее всего, а главное, больнее. Стиснув зубы и потратив на трансформацию минут десять, я сдулся, как воздушный шарик, и стал уже в плечах. В голове загудело. Первая ласточка голода.
Переоделся в новые шмотки и оглядел себя. Из зеркала угрюмо смотрел хилый трансвестит.
С мышцами перебор. На заднице, пожалуй, стоит добавить.
Ну, конечно, кадык!
Я сосредоточился на шее и почувствовал знакомую боль. В любых потасовках Шоно неизменно метил в горло. Знал, сучара, что, лишив меня голоса, можно не опасаться внезапных приказов биться башкой о стену. Ему все больше приходилось работать руками, ведь к пронзительным взглядам я давно привык.
Шея выровнялась, но чего-то не хватало, чего-то очень существенного.
Я опять ощупал себя взглядом с ног до... груди.
Черт! Ну уж нет! Убейте меня, сиськи наращивать не стану!
Я так и эдак крутился перед зеркалом, но по всему выходило, что без двух бугорков на груди баба из меня получается недоделанная.
Ну зашибись!
Проклиная себя за дурацкую идею, я выскочил из кабинки и промчался по рядам до отдела женского белья. Схватив пару тряпок, полетел обратно в примерочную.
В голове гудело и руки подрагивали. Слишком много энергии потрачено на превращение, придется идти до конца.
Я кое-как натянул тесный топик и сунул по футболке с каждой стороны.