Заметки авиапассажира. 37 рейсов с комментариями и рисунками автора
Шрифт:
Пора спать. Утром нужно было все понять про коньяк и выполнить любой ценой задание редакции.
Утро в Коньяке было солнечным. Голова на плечах – тяжелой. Мысли путались. Собственно, вот они, мои путаные мысли.
Если бы у нас был город Водка, как все шутили бы на эту тему! А уж жителям Водки было бы каково? Даже окажись жители Водки абсолютными трезвенниками, что трудно себе представить, про них все равно говорили бы: “Иван Иваныч родился и умер в Водке. Так всю жизнь в Водке и прожил”. Как-то мрачно… А вот родился и умер в Коньяке – нормально. Звонко.
При въезде в этот город табличка “Коньяк” вот такая – Cognac, а при выезде она, эта табличка, перечеркнута красной полосой. Типа – “коньяк не пью”. Про какого-нибудь француза можно так сказать: “Все его детство прошло в Коньяке, потом он переехал в Шартрез, а умер в Шампани”.
На центральной пустынной
Всем понятно, что значит с похмелья вдыхать коньячные пары. Тем, кому непонятно, тот, я думаю, догадывается. Но вместе с этими парами я должен впитывать в себя еще и необходимую информацию о коньяке.
Кстати, мне запомнились два моих коньячных выпивания. Первое. Год 1973-й. Мы с Соловков приехали в Архангельск и оказались на квартире одного студента-медика, грузина. У него было несколько бутылок грузинского коньяка. Это тогда было очень круто. Он пожарил докторскую колбасу, крупно нарезал помидоры. Пили коньяк по полстакана. Было очень вкусно!
Второе. Уже на медицинской практике, после четвертого курса. С моим другом Мишей Юркиным мы взяли две бутылки коньячного напитка (что это? загадка), маленькие болгарские помидоры и хлеба. Сели на пригорок на солнышко. Хорошо было. Думал ли я тогда, что окажусь в городе Коньяк, в Доме Хеннесси. Да я и Хеннесси никакого не знал! Как жил?!
Так вот, звали его Ричард Хеннесси. Был он ирландец и должен был бы, по идее, дуть виски. Так нет, занесло его во Францию, где он воевал, стал правой рукой Людовика XIV (выходит, предал свой народ), был ранен в бою, эвакуирован на остров Ре, где замечательные виноградники, и начал заниматься двойной перегонкой вина. В результате у него получилась так называемая “вода жизни”. Так они во Франции называют самогон. Хеннесси смешивал разную “воду жизни”, мучился, искал (точно скучал по виски). Короче, получился у него этот коньяк. Теперь его по этому рецепту и делают. Я не буду вдаваться в тонкости технологии изготовления коньяка Hennessy. Вряд ли тот, кто читает эту книгу, станет его делать в домашних условиях.
Короче говоря, после окончания всех технических процедур приходит мастер цеха Ян Фелью. Он главный носитель всех секретов. Семь поколений в его семье передавали их из уст в уста. Он пробует, пробует, пробует, пробует. Часто ежедневно по двадцать пять раз. Но не стоит ему завидовать, так как Ян Фелью тот коньяк не глотает, а он его выплевывает, и так всю свою жизнь. И отец его, и дед, и дед деда. Все попробуют коньяк и выплевывают. Трудно в это поверить, правда? Я лично не поверил. Я взял в рот коньяк, попробовал его выплюнуть, да ничего у меня не получилось – проглотил.
Кстати, известный фотограф Игорь Стомахин рассказал про себя такую историю. Как-то раз в Испании он сильно опоздал на дегустацию вина. Ну, зашел в комнату, извинился, сел за стол, вокруг которого сидели люди, взял и выпил самый большой бокал (типа штрафная, виноват). Выяснилось, что все пробовали вина и в этот самый большой бокал сплевывали. Так что лучше никуда не опаздывать.
Вся черепица на цехах и хранилищах черная от коньячного грибка, который возникает благодаря испарениям. Называется грибок красиво – “Доля ангела”. То есть все ангелы коньяк нюхают. Это, конечно, лучше, чем нюхать клей “Момент”. Пускай нюхают. Мы, надо сказать, тогда тоже сильно нанюхались в погребах, хоть далеко и не ангелы.
В одном из залов хранилища, на старом дубовом столе стояла открытая бутылка с цифрой 1935 – то ли номер, то ли год. И здесь во мне проснулось школьное хулиганство. Я сделал первый глоток из горлышка и предложил Цигалю, который, конечно же, не заставил себя долго уговаривать. А может быть, цифра 1935 – это количество идиотов, которых зафиксировала видеокамера. Так что мы были 1936-м и 1937-м.
А как, собственно, правильно пить коньяк? Не из горлышка – уж точно. Приближалось время дегустации, и я решил все это выяснить.
В качестве аперитива нам предложили коньяк со льдом и яблочным соком, от чего я просто остолбенел, это уж точно хуже, чем из горлышка. Да меня в России засмеют.
И я “наехал” на главного дегустатора и стал требовать от него ответа: как правильно пить коньяк, из чего, когда, с чем, зачем? Он начал путать следы. Мол, как у вас принято, так и пейте. Я ему: “Не понял, что – и под селедку, и стаканами?” Он говорит: “Ну, если у вас такие традиции, то валяйте”. Я: “Да вы, значит, чтобы коньяк продать, на все готовы?” Он говорит: “В Англии смешивают вообще с шампанским, и мы молчим. А некоторые в Ирландии с виски употребляют, и ничего – живы. Кто во что горазд. А китайцы вообще коньяк в еду добавляют. Один известный шеф-повар трюфели в коньяке вымачивал. Это очень вкусно. Когда так вкусно, мы обычно говорим: «Как Христос в вельветовых штанишках». Это такое французское выражение, это когда полное и ни с чем не сравнимое удовольствие”. Но я все-таки добил этого дегустатора. Очень хотел узнать, как же правильно пить коньяк. Он сдался: “Коньяк вообще не пьют. Его дегустируют. Лучше всего это делать между десятью и двенадцатью часами утра. Когда «нёбо открыто». То есть все вкусовые рецепторы девственны”. Вот оно в чем дело, думаю. Значит, правильно винные магазины открывались в СССР в 11:00, когда у всех “нёбо открыто” и душа горит. “Коньяк наливают на донышко бокала, узкого сверху и широкого внизу (впрочем, это все знают) и сначала пьют глазами”. Внимание! Не закапывают в глаза, а только смотрят. “Слегка наполнив бокал, выбирают белый фон и наслаждаются цветом напитка. А в цвете этом и янтарный загар, и оттенок дуба, и карие глаза любимой, и солнце, и шоколад, и чай, и… это только цвет. Я, – продолжает дегустатор, – исключительно по цвету коньяк определяю. Потом коньяк надо пить носом. Это «первый нос» называется”. Опять внимание! Не капаем в нос пипеткой, а только нюхаем. “Немного согрев коньяк в ладонях и чуть покрутив его в бокале, опускаем туда свой нос и вдыхаем. А в этом запахе – цветы, виноград, корица, перец, ваниль, шоколад и многое другое. Каждый может услышать этот запах, если он не Буратино. Потом второй раз нюхаем – это «второй нос». А потом по нёбу его, по нёбу, чтобы через нёбо коньяк всосался и можно было почувствовать солнце, фиалки и что тебе хорошо”. Психотерапевт Хеннесси внушает тебе: “Очень, очень, очень хорошо”. И он прав.
Как же теперь я буду пить коньяк на своей Родине? Я же стал абсолютно испорченным человеком? Теперь сто граммов “Бастиона” не получится махнуть с бусиком.
Кстати, про лимон. Один из монархов наших, кажется Александр III, любил выпить и наливал коньяк в чайник. А чтобы его не заподозрили в алкоголизме, закусывал этот коньяк-чай лимончиком. С тех пор появилась сначала на Руси, а потом и в СССР традиция пить коньяк с лимоном.
Я помню, когда подолгу бывал в командировках в Ленинграде в конце 70-х, там на Невском была рюмочная длинная рядом с Дворцовой площадью. Зайдешь туда зимой, дух цитрусовый с ног сшибает. Дольку лимона за пять копеек в чековой голубой ленте брали все: и работяги, и адмиралы – и к стакану портвейна, и к ста граммам коньяку, и эстеты – к шампанскому. Хорошо было по-своему. Но это уже другая история.
11 Алкогольный туризм, или Туристический алкоголизм
Сидя в самолете, который попал, со слов командира корабля, в зону турбулентности, и, глядя, как наши соотечественники пускают по кругу уже не первую бутылку, и, потихонечку сам прихлебывая коньячок, я придумал следующую теорию. Придумал и записал. Вот она.
Употребляя алкогольный напиток в летательном аппарате, человек нейтрализует свою отрицательную энергию, проявляющуюся в чувстве страха, тревоге, раздражении, так как алкоголь обладает хорошим седативным, то есть успокаивающим, действием. В дальнейшем отрицательная энергия переходит в положительную, выражающуюся в веселости, дружелюбии, доброжелательности. Все это в целом позволяет самолету легче преодолевать всякие нехорошие энергетические преграды. (О, как раз вышли из зоны турбулентности!)