Заметки на полях пиджака

Нигматулин Марат

Чудовищная атомизация российского общества. Большая часть наших граждан не имеет сейчас никаких прочных социальных связей за исключением, пожалуй, семейных. У нас в стране нет нужных для преобразования общества социальных объединений, – профсоюзов к примеру. Люди живут лишь собой, интересуются только собственными проблемами. Следовательно, и свою борьбу против существующих трудностей они рассматривают не как коллективное дело, как борьбу класса за свои права, – но как борьбу личную, индивидуальную. И поэтому они даже и не думают о том, что в этой борьбе можно с кем-нибудь массово объединиться. Да и вектор борьбы оказывается совсем другим: вместо того, чтобы совместными усилиями смести несправедливое общество, люди ищут возможности встроиться в него на его же правилах.

Тотальное

разрушение системы образования современной России, её повсеместная деградация, упадок высшего и среднего образования, примитивизация учебных программ, внедрение ЕГЭ и прочей подобной ереси. Современная школа направлена на то, чтобы не дать школьникам развиться до уровня полноценной личности. Её цель – воспитать потребителя, а не духовного развитого человека, способного к критическому мышлению. Именно эта деградация образования становится важнейшей преградой на пути левой пропаганды. Молодые люди в массе своей просто не понимают эту пропаганду. Они вообще ничего не понимают.

Утечка мозгов на Запад и в страны Первого мира вообще. Это явление поразило нас ещё в начале девяностых. Талантливая молодёжь уезжает из нашей страны, притом уезжает массово. Вместо того, чтобы бороться здесь да права народа, становиться революционерами и партизанами, – эти молодые люди едут в Европу и устраиваются там. Отток научных и педагогических кадров подпитывает деградацию образования. Если лучшие преподаватели и учёные уезжают, – учить школьников и студентов становится некому.

Негативный советский опыт, дурное наследие сталинизма и послесталинского СССР. Сталинское, а затем хрущёвское и брежневское руководство своими действиями тотально дискредитировали левую идею в глазах огромного большинства жителей России. Многие люди у нас относятся к коммунистам неприязненно или с иронией именно из-за того, что убеждены: левые – это либо ГУЛАГ, либо длиннющие очереди за колбасой, либо то и другое одновременно.

На этом объективные предпосылки сегодняшнего кризиса российских лев заканчиваются. Дальше идут предпосылки субъективные. Их тоже следует перечислить. Тем более, что список их достаточно внушительный:

Это чудовищная анахроничность нашей «левой сцены». Подавляющее большинство наших левых находится в плену дремучих пропагандистских мифов. В лучшем случае этим мифам лет пятьдесят. В худшем – сто пятьдесят. Эти люди чудовищно зависят от прошлого. Его груз сковывает их мозги полностью. Сталинисты живут мифами восьмидесятилетней давности. Троцкисты, как ни странно, тоже. Анархисты всецело зависят от своих давно устаревших догм. Это касается и отечественных «новых левых», для которых шестьдесят восьмой год пока так и не закончился. Всё эти люди напяливают на себя мундиры далёкого прошлого (иногда даже в прямом смысле: вспомним любительские спектакли Бузгалина или постановки анархистов в Прямухино), не понимая толком, что это – прошлое. Они живут прошлым. Все их взгляды, идеи, все их лозунги, все их стратегические и тактические приёмы – всё взято из прошлого. Эти люди расклеивают написанные суконным языком листовки, совершенно непонятные для масс и потому обречённые быть выброшенными в мусор. Они проводят «оранжевые» акции, не понимая, что в условиях неолиберальной монополии на СМИ об этих акциях никто толком даже и не узнает, никакого пропагандистского эффекта они не произведут. Троцкисты и сталинисты по-прежнему строят свои «партии нового типа», даже не догадываясь о том, что тип этот уже давно не новый, что он давно устарел и подобное партстроительство просто неактуально в настоящий момент. Иными словами, эти люди не умеют думать. Они могут копировать чужой опыт, механически переносить практику революционеров прошлых эпох на современность, не считаясь при этом ни с какими условиями. Выработать новые, актуальные для двадцать первого века стратегию и тактику, разработать принципиально новые, пионерские по своей сути методы борьбы – эти люди совершенно неспособны. Не говоря уже о том, чтобы создать работоспособную научную идеологию, выработать новую философию, провести детальные социологические и политологические исследования, разработать собственную культуру, этику, эстетику, а затем навязать их обществу.

Тесно

связанный с первым пункт. Речь идёт о личностном уровне левого движения современной России. Я знаю, что об этом очень грустно говорить, но среди современных отечественных левых очень мало умных людей. Людей нравственно достойных тоже немного. У нас есть академические карьеристы, только и мечтающие сделать имя на «постколониальных исследованиях». Есть нетрезвые тусовщики, для которых панк-концерт важнее любой революции. Есть просто обыватели, филистеры, мещане, как-то затесавшиеся в эту среду. Людей, готовых отдать жизнь за левые идеи, в нашей стране немного. Тут, кстати, нужно сделать важную оговорку. Когда речь идёт о том, чтобы отдать жизнь во имя движения, люди чаще всего представляют себе вооружённую борьбу. Это ошибочное представление. Можно бороться с орудием в руках, но в последний момент струсить и сдать товарищей врагу на допросе. А можно вообще ни разу за свою жизнь не взять в руки оружие, но при этом отдать жизнь во имя свободы своего народа. Как? Очень просто. Если вы, к примеру, будете с утра до ночи пахать во имя левого движения, перенапряжётесь, и вас на фоне этого перенапряжения со смертельным исходом хватит инсульт, – то вы отдадите жизнь во имя левой идеи. При этом оружие в руки брать не обязательно. Но нет же, не отдают наши левые жизнь во имя идеи равенства. Ни на поле боя, ни на ниве мирной деятельности. Как ни парадоксально, большинство этих людей всем довольно. Многие из них неплохо живут и при капитализме. Левое движение для них исполняет роль групповой психотерапии. Умирать ради дела социализма они не хотят.

Два предыдущих пункта определяют третий. Это сектантско-тусовочный характер нашего левого движения. По Тарасову наши левые могут организовать лишь нечто из двух крайностей: либо они создают догматическую секту, где заучивают наизусть цитаты вождей и где нельзя сказать против этих вождей ни слова, либо же сбиваются в тусовку, и тогда вся их деятельность сводится к совместному распятию алкоголя и редкой подклейке ужасного качества листовок. В лучшем случае они могут провести «оранжевую» акцию.

В конце концов оказывается, что наши левые не могут повести за собой массы. А уж том, чтобы организовать революцию (тем более удачную) – им и мечтать не следует.

Всё это безусловно верно. Тут Тарасов абсолютно прав.

Но тут же возникает очевидный вопрос: что нам со всем этим делать? Как исправить ситуацию?

Тарасов отвечает на этот вопрос. Правда, если о кризисе он пишет легко и бойко, легко ориентируясь в нём, то здесь он говорит куда осторожней. На вопросы о том, что делать и как быть, Александр Николаевич всегда отвечал уклончиво и лишь в общих чертах. Однако из его ответов можно составить вполне целостное представление об этом.

Что же должны сделать наши левые для того, чтобы добиться успеха?

Отвергнуть догматические мифы сталинистского, троцкистского, анархического и «нового левого» характера, отказаться от устаревших методов политической борьбы

Засесть за книги и заняться выработкой новой революционной теории. Для того, чтобы такую теорию выработать, им необходимо внимательно проанализировать опыт и причины неудач революционеров прошлого, описать и исследовать современную отечественную и мировую реальность, сделать из этих исследований практические выводы.

Исходя из предыдущего пункта, выработать новую стратегию борьбы с капитализмом, разработать новые тактические приёмы борьбы, с ним, новые методы ведения открытой и тайной политической борьбы, боевых действий и пропаганды.

Создать новую, принципиально отличную от господствующей массовой революционную культуру, а после навязать эту культуру широким слоям населения, – в первую очередь молодёжи.

Создать мощные и при этом максимально непрозрачные для классового врага структуры, максимально расширить влияние левых на общество через эти структуры, подготовить «освобождённые зоны», где в условиях секретности успешно можно было бы готовить будущую революцию.