Заметки о Ленине. Сборник
Шрифт:
Здесь, в этом отношении, в каждой речевой конструкции образ и сравнение, — может быть мотивировкой, оправданием ввода нужной лексической окраски.
Но лексическая окраска дается, конечно, и помимо образа, помимо сравнения, — и иногда в самых маловажных, второстепенных по значительности словах и словечках. Эти слова и словечки иногда могут производить впечатление чего-то бессодержательного или второстепенного в семантическом отношении, — и вместе с тем они являются очень важными лексическими рычагами, переводящими всю речь в определенную лексическую среду.
Когда деревенские ораторы употребляют непонятные ни для себя, ни для слушающих иностранные слова, — они делают установку на город, на революционную городскую речь. И в таких непонятных словах, — не только слабость, но и сила и смысл бессмысленных речей
Ввиду сказанного, отношение вещи и слова представляется не прямым; вещь не покрывает слова, слово не покрывает вещи. Самое конкретное обозначение вещи — жест, на нее указывающий, — будет самым неконкретным в языковом отношении. От каждого слова идут нити по объему лексического единства; каждое слово в той или иной мере подчиняется общему фразовому значению, оно окрашено широкой лексической средой, для которой оно характерно.
В этом смысле самое конкретное слово, слово, связанное с массой ассоциаций, — будет наименее конкретно для обозначения совершенно определенной, конкретной вещи.
Во-первых, отвлекающее от вещи — влияние ассоциаций с широким объемом лексического единства; чем шире объем лексического единства слова, чем крепче в слове основной признак, — тем больше ассоциаций с разными значениями одного слова, тем больше возможность «многосмыслия» (ср. приведенный выше пример: «Какую голову с плеч снести» и «Сердце, золото мое»), тем насыщеннее слово и беднее обозначение.
Затем — влияние фразы; фраза в известной мере подчиняет значение отдельного слова; фраза сама может быть единицей, с общим значением для всех членов; для того чтобы вышелушить значение отдельного слова из этой группы, которая поглотила это отдельное значение — нужны особые приемы. И, наконец, лексическая окраска, которая, подобно рычагу большой силы, переводит всю речь в известную лексическую среду. «Авторитетность» лексической среды может сделать авторитетным и любое слово. И наоборот, без расчета на нее может получиться неожиданный результат: самое точное обозначение может быть окрашено в неподходящий цвет — и не удасться.
Приведу один пример, когда узость объема лексического единства и неподходящая лексическая окраска совершенно парализуют значение слов, лишают слова динамики.
Казалось бы — есть средство отделаться от ассоциаций, даваемых широким объемом лексического единства (и тем сделать слово обозначением, оконкретить вещь): точное слово — термин, связывающееся только в данной связи с данным понятием, — слово, у которого лексическое единство ограничено одной связью, у которого основной признак прикреплен к вещи.
Предположим, что перед оратором тысячная толпа. Оратор призывает ее к немедленным активным действиям следующими словами:
— Экспроприируйте экспроприаторов!
Предположим далее, что вся толпа, до единого человека, точно понимает значение этих слов.
Слово «экспроприатор», «экспроприировать» — слова с узким объемом лексического единства; они однозначны [49] , в этом смысле они должны были быть конкретными. И все же эти-то слова как раз и окажутся не конкретными в плане языка, а потому и не динамичными, не повелительными.
49
В русское языковое сознание не вошло или вошло в минимальной степени значение слова «экспроприатор», в котором его употребляло царское законодательство («экспроприация в казну»); обращу, кстати внимание, что слово экспроприация было в ходу в революцию 1905 г., в значении, близком к тому, о котором я говорю. Слово это — в этом специальном значении имело и сокращенную форму: экс.
Зато слово «экспроприатор» в этом ряду имеет значение не только не сходное со значением в приведенной фразе, но и прямо ему противоположное, что, конечно, может до известной степени лишить фразу «однозначности», точности.
Основной признак, который усложняет значение слова, делает его неадэкватным вещи, — связывает слово крепкой ассоциативной связью с многими значениями, ведет его множеством ассоциативных нитей сразу ко многим опорным пунктам лексического единства — по лексическому плану, — делает самое слово
Слово-термин, пусть оно даже и понятно для всех, пусть оно однозначно и в этом смысле точно, — при узком объеме лексического единства — лишено этих ассоциативных нитей; поэтому оно хрупко держится в сознании, оно отъединено, — и к быту не апеллирует, не ведет. Вся толпа может понимать лозунг, — и вместе с тем ничего не сделать.
Кроме того: в приведенном лозунге сильная лексическая окраска, здесь дана установка на «науку», на «книгу», на «газету», наконец, на «иностранное», — и эта лексическая окраска также отрывает слова от быта, от условий настоящего времени и места, выводит их из конкретного ряда и делает их отвлеченными; этот рычаг переводит весь призыв в самую неподходящую лексическую среду. Все это лишает его силы, динамики.
Предположим, что оратор говорит взамен этой фразы такую:
— Грабьте награбленное (грабителей).
Основной признак «грабить» ведет к нескольким значениям: сгребать что в одну кучу, отнимать силою, хватать руками («сграбь руками»).
Перед нами не слово-термин; в нем не дана точно подчеркнутая социальная сторона значения, как это имеет место в специальном слове «экспроприация», — и все же эти слова динамичнее, повелительнее, активнее. Лексический объем шире; основной признак связывает значение, в котором употреблено слово (отымать силой) с другими, оказывающимися более конкретными (хватать руками), — основной признак укореняет слово ассоциативными связями; лексическая окраска — быт, и быт массовый. В результате повелительность словаря, его динамичность [50] .
50
Нужно, конечно, отметить и другие факторы, обеспечивающие большую динамичность русской фразы:
1) в фонетическом отношении она более выразительна: грабьте — короткое двухсложное слово, начинающееся с крайне выразительного комплекса ГР; на границе слогов — два взрывных: ПТ; между тем в слове «экспроприируйте» — 3 предударных и 2 заударных сильно ослабляют,
2) суффикс — УИТЕ(ОВАТЬ) — суффикс несовершенного вида, что во временном отношении дает значению окраску двигательности. Все ж таки важной причиной (если не главной) — большей выразительности и динамичности русской фразы является их разница в основном признаке и лексической окраске.
Другое сильное средство уточнения, собственно, унификации обозначения единичной вещи — это называние, производимое таким образом, что основной признак слова, его лексическое единство, точно ограничено данным конкретным вещным применением. Такова точность сокращенных названий: совнархоз, совнарком, госиздат. В этом смысле сокращенные названия обладают большой конкретизирующей вещь силой. Так, слово госиздат, — мужского рода, — несомненно выдвинуто из ряда «издательство»; поэтому «госиздатель» (nomen agentis) — возможно только как пародия, соотношение между «издательство» и «издатель» прервано. Госиздат — совершенно точное обозначение данного единичного по характеру учреждения. В таких случаях перед нами средство унификации слова, подведения его под данную вещь. Но это средство оказывается применимым только тогда, когда называют вещь единичную; если мы назовем сокращенно не единичную, не однорядную вещь, а вещь многих рядов, — сокращение будет конкретно не больше и не меньше, чем обычное слово. Так случилось со словом «нэп». Вначале было слово «нэпо», обозначавшее «новая экономическая политика»; затем слово изменилось в «нэп», т. е. приобрело формальную принадлежность (мужской род) [51] . Теперь мы читаем: «духовный нэп», «борьба с нэпом», «нэпман», «нэпач» и т. д. Мы, разумеется, не подставляем в сокращение — слов «новая экономическая политика», мы о политике даже и не мыслим, — слово нэп, обозначавшее политику, было сразу же перенесено в соседний ряд — на конкретные результаты политики, на конкретные явления, явления же эти многосторонни, а не единичны.
51
Слово «нэпо» ощущалось как иностранное, несклоняемое, ср. «депо».