Замкнутое пространство (сборник)
Шрифт:
— Ну-ка, глянь, — потребовал он.
Даша замычала, и Топорище отвесил ей затрещину.
— Т-ты, бб… — начала было та, но гость сунул ей карточки прямо в лицо.
— Смотри, коза! — прикрикнул он, упреждая протесты. — Который тебе наливал?
Будтов следил за Топорищем в полном недоумении.
— Мент, что ли? — осведомилась Даша сквозь полудрему.
Топорище чертыхнулся.
— Какая разница, дура! Жить хочешь? Тогда показывай быстро.
— Выпить дай, — потребовала Даша, не собираясь оставаться в живых просто так, за спасибо.
Тот на секунду замешкался, решая,
— Два глотка!
— Я твоя, — выдохнув сомнительную благодарность, Даша Капюшонова впилась в резьбу.
— Хватит! — ахнул Топорище при виде того, как жидкость вне всяких глотков и вопреки законам физики вливается в рот, который, кстати сказать, вот уже несколько дней как служил чему угодно, только не предписанному природой делу — поглощению пищи.
— Он, — пробулькала Даша, сосредоточенно засасывая содержимое бутылки.
— Который? — не разобрал Топорище и быстро выдернул горлышко из Даши. Послышался холостой чмокающий звук.
— Этот, — ткнула пальцем Даша. — Дай закурить!
Тот швырнул ей измятую сигарету, спички, одновременно всматриваясь в лицо, изображенное на снимке.
— Да, вовремя успели, — пробормотал он и сунул фотографию Будтову. Захария Фролыч, уже завладевший спиртным, чему Топорище никак не мог противостоять, скосил глаза на карточку, где был изображен хищный субъект в надвинутой на глаза шляпе, похожий на генерала Дудаева. Человека сфотографировали в тот момент, когда он, путаясь в длинном плаще, выбирался из такси. Будтов успел мельком заметить и следующий снимок: то же такси, но уже горящее, и человека нет.
— Остановись, тебе нельзя надолго отрубаться, — попросил Топорище печальным и до странного чистым голосом. — Запомни эту физиономию.
— Кто это?
— Опаснейший тип. Сейчас он пользуется фамилией Аль-Кахаль. Его настоящее имя тебе ничего не скажет. Аль-Кахаль — это по-арабски «водка». Он считает, что в сложившихся условиях это самый удачный псевдоним.
— А ты кто?
— Всему свое время, — вздохнул Топорище, поднимаясь с корточек. Сейчас ложись, поспи. Но недолго, мы и так сильно рискуем.
Он погасил свет и устроился возле окна. В свете уличного фонаря картофельный профиль Топорища изменился, стал более утонченным. Последним, что увидел Будтов, была очередная нелепость: его заступник затеял телефонный разговор. Слов слышно не было, да он и не слишком прислушивался. Изнемогший от событий вечера, Захария Фролыч выключился из жизни. Засыпая, он видел, как тает постепенно силуэт Топорища, сжимающего в горсти невозможный мобильник, слышал, как растворяется в черноте космоса сытый храп Даши. Сон, как и следовало ожидать, продлился недолго, от силы три-четыре часа. Будтов пробудился, как будто включенный в мучительную сеть поднятием ручки беспощадного рубильника. За окном по-прежнему стояла ночь, перетекавшая в невыносимое утро, горел фонарь. Топорище сидел в прежней позе, Даша ворочалась и стонала. Захария Фролыч закашлялся и огляделся в поисках бутылки.
— Давай собираться, — шепотом позвал Топорище, не отрываясь от окна. Сто граммов, и больше ни-ни. Пойдем лечиться.
— Сто грамм-то дай, — предупредил Будтов, и тот, хмурясь, полез за спиртным.
Отдышавшись, Захария Фролыч с горем пополам ступил на новый круг привычного существования. Он задымил «примой» и осторожно осведомился:
— Лечиться — что значит лечиться? Где?
— Где все лечатся, у докторов. Вот, — Топорище подсел к нему и вручил глянцевую визитку. — Возьми на всякий случай — мало ли что. Это частная клиника.
— Ты откуда упал? — пожал плечами Будтов. — Кто меня возьмет в частную клинику? И на хрена?
— Не на хрена, а надо так, — прикрикнул товарищ, и Захария Фролыч сжался. — Раньше надо было, я им говорил, но они чего-то тянули. Тебе такому больше нельзя, пора принимать меры. А про частные дела не думай, тебя туда возьмут. Если на то пошло, то тебя — в первую очередь. Она вообще для тебя одного построена.
Захария Фролыч абсолютно ничего не понимал.
— Слушай, кто ты такой? — спросил он тихо и хрипло. — У меня с тобой никаких дел не было. Чего тебе от меня нужно?
— Я Минус Третий, — отрезал Топорище. — Вот все, что пока тебе следует знать. Давай, подымайся — уходим.
— Погоди, — расстроился Захария Фролыч, — я не хочу ни в какую клинику. Сейчас силком не лечат, не те времена. Ступай-ка ты своей дорогой — спасибо тебе, конечно, за все, но лучше я к бате пойду.
— К кому?
— К бате, — растерянно повторил Будтов.
Топорище попятился, пока не уперся в стену.
— Откуда батя?.. Ты же детдомовский!
— Батя — он есть у меня, — важно проговорил Захария Фролыч. — Сыскался, я у него редко бываю. Стар уже, из ума выжил. Но отец есть отец! На Колокольной живет…
— Ах, мать честная, — Топорище выхватил мобильник, потыкал в кнопки и шепотом забормотал. Будтов прислушался, но разобрал лишь: "минус третий… обнаружился отец… не знаю… после, после будете гавкать… Колокольная…"
Топорище оторвался от трубки.
— Дом и квартира? — он округлил глаза. — Ну живее, рожай!
— Это чего у тебя? — вместо ответа спросил Будтов, указывая пальцем на малиновую точку, скользившую по груди и животу Топорища.
— Где?..
Челюсть говорившего отвисла. Топорище поднял голову и посмотрел в окно. Точка прыгнула с груди на лоб, потом обратно на грудь, и он инстинктивно присел, но слишком поздно. Звонко разлетелось стекло, пуля пробила ватник и телогрейку. Мобильный телефон вывалился из обмякшей руки, стукнулся об пол.
— Топор! Топор! — бросился к товарищу Захария Фролыч.
Изо рта Топорища хлынула кровь.
— Будтов, — прошептал он. — Беги… Пистолет… возьми с собой пистолет… в кармане… визитку не потеряй… Иди в клинику…
— Ладно, ладно, молчи, — Будтов суетился, но ничем не мог ему помочь. Не двигайся, земеля, обойдется…
— Возьми весь бумажник, — не унимался Топорище. — Там еще карточка… телефоны… Служба Консервации… я агент класса минус три… забирай и беги… Они охотятся за тобой, Будтов… Бизнесмен — ширма… им нужен ты…