Замкнутое пространство (сборник)
Шрифт:
— Кому? Зачем? — не удержался Захария Фролыч, хотя догадывался, что лишнее слово может убить раненого.
— Радикалам… — Топорище всхлипнул необычным всхлипом и замолчал. Будтов осторожно опустил его на грязные доски. Не зная, что и почему он делает, Захария Фролыч переложил к себе бумажник с пистолетом; не забыл он и телефон. Ему было ясно одно: он и впрямь должен как можно скорее убраться из этого дома. Тут взгляд Будтова упал на разложенные фотографии, а после — на Дашу. Будтов собрал снимки, сунул в карман, подбежал к хозяйке и принялся остервенело трясти ее за плечи.
— Вставай сейчас же! Ментура! — нашел он единственные правильные слова.
Даша взвилась, как дикая лань и ошалело уставилась на мертвого.
Верный устойчивым привычкам, но в тот момент думая больше о маневренности дамы, Захария Фролыч взял последнюю вещь: ополовиненную бутылку.
Из коридора послышались стук и треск:
— Есть черный ход? — спросил Будтов, и Даша молча кивнула. Она, вполне владевшая искусством отступления, схватила Захарию Фролыча за руку и потащила в кухню. Трещало дерево, голосили соседи. Протиснувшись среди столов и газовых плит, Даша Капюшонова поднатужилась, отворила налегла на тяжелую дверь и вытолкнула Будтова на узкую, путаную лестницу, которая должна была вывести их в соседний двор. Сзади донесся топот, Будтов захлопнул дверь, и оба, не разбирая дороги, устремились вниз.
Глава 6
Дудину было тесно и душно, физически. Да и морально, если разобраться, тоже: он ведь был не лейтенант, а повыше. Тот, кто когда-нибудь носил погоны, сразу поймет, как это неуютно, неприятно, когда тебя — пусть в интересах дела — понижают на целое звание. Ведь Дудин был старший лейтенант, госбезопасности вдобавок, так что физический дискомфорт сообщался ему унизительными погонами, которые делали узкой вполне приличную милицейскую форму. И форма эта поджимала, хотя Дудин ее не носил, он ходил в штатском такая получалась цепь умозрительных причин и следствий. Лейтенанта, навьюченного скучными мелкоуголовными делами, подчас не грело даже сознание своей шпионской роли, не радовала тайная власть с вытекающим из нее чувством превосходства над временными коллегами. Мотаясь взад-вперед в убогом газике, он, случалось, забывал об истинной задаче, решение которой ему поручили в «конторе». Вспоминал он о ней лишь под вечер, когда связывался с руководством и докладывал о действиях, предпринятых его поднадзорными: полковником Андоновым и майором Де-Двоенко. И мучился нетерпением: когда же, когда наконец «красные», к которым он был приставлен в качестве соглядатая, выйдут на след объекта и вытащат каштан из огня. «Красными» в целях секретности и по причине сходства с ними в методах и приемах именовались «радикалы», о которых не успел рассказать Будтову Топорище. Между тем именно к «радикалам» относилось милицейское начальство Дудина, не подозревая, что дубоватый, исполнительный лейтеха-работяга видит его насквозь и контролирует каждый его шаг. Объект же представлялся иголкой в сене, его искали давно; Дудин, состоя при Де-Двоенко и Андонове, имел перед ними лишь то преимущество, что был в точности осведомлен о предмете их поисков, и только. В остальном полковник с майором, рывшие землю рогом, знали о личности и местонахождении объекта не больше, чем госбезопасность. Однако в розысках шли на полголовы впереди, что лейтенанту стало очевидно после звонка, полученного возле квартиры убитого Волнореза, которого, путая след, умертвил, конечно же, сам Де-Двоенко — это было ясно, как день. Звонок принес Дудину долгожданное известие, но тот не обрадовался. Во-первых, «красные» сумели-таки их опередить, им был известен объект, и они уже приступили к реализации своих людоедских планов. В свете новых сведений бомба, стрельба на пустыре, убийство Волнореза связались воедино единственным возможным образом. Особенно досадно было то, что Дудин встречался с объектом и разговаривал с ним, не смея даже в самых безумных фантазиях предположить, кто именно стоит перед ним, одетый черт-те как и скрашивающий одиночество беседами с пьяным котом. Во-вторых, полученная информация недвусмысленно говорила о пропорционально возросшей активности «белых». Ангелы-хранители, как и думала госбезопасность, не дремали и в нужный момент оказали объекту действенную помощь. В третьих же — и Дудин казнил себя, как только умел — судьбоносный звонок прозвучал не вовремя. Похоже, что Де-Двоенко что-то заподозрил, а это очень плохо, это может перечеркнуть все планы «конторы» в отношении объекта. То, что известно об объекте, заставляет думать, что в случае его ликвидации никакая маскировка уже не потребуется. И у «красных» были все основания пойти ва-банк — правда, создается впечатление, что они сами не знают, что делают, продвигаются на ощупь, взрывают — и тут же отступают, поджав хвосты, как будто не уверены, выжидают, ищут какой-то дополнительной информации… Тут много неясностей, признал Дудин. Специфика «красных» не позволяла внедрить в их команду подлинного разведчика, способного разговаривать с ними на равных. Качества «красных» и навыки, которыми они наверняка владеют, госбезопасности известны не до конца. А то немногое, что известно, не поддается воспроизведению при нынешнем уровне развития науки и техники.
С видом серьезным и встревоженным, одновременно говорившим о готовности незамедлительно исполнить любой приказ, Дудин поднялся в зал для рабочих совещаний. Людей там было немного, пять человек: непосредственное начальство в лице подвижного, скользкого мужчины лет сорока пяти, непосредственное начальство непосредственного начальства, представленное двумя сумрачными субъектами с глазами цвета вываренной рыбы; наконец, начальство стороннее, как бы непричемное, но явно высокое и авторитетное, в генеральской форме. Незнакомое Дудину. И секретарь.
Непосредственное начальство быстро посмотрело на часы. Дудин щелкнул каблуками. Начальство раскрыло рот, но генерал остановил его мановением ладони.
— После, — молвил он недовольно. — Докладывайте, старший лейтенант.
Дудин вопросительно взглянул на патрона.
— Товарищ генерал представляет контролирующие структуры, — объяснил тот, поднимая брови и тем показывая, что в мире нет ничего проще контролирующих структур.
— С самого начала? — уточнил Дудин.
— Я практически не в курсе, — генерал закинул ногу на ногу. Руководство получило информацию о положительных сдвигах в расследовании, которое ранее считалось малоперспективным и обреченным на неудачу. Меня наделили полномочиями общего надзора и курации, буде такие потребуются. Решать насчет целесообразности самого расследования также поручено мне. Рассказывайте. И сделайте одолжение — сядьте, не маячьте перед глазами.
Дудин послушно сел, раскрыл папку, но, покуда говорил, не заглянул в нее ни разу. Все подробности дела он знал назубок.
По мере того, как он говорил, генерал темнел лицом. Когда лейтенант завершил доклад, он с обманчивой вкрадчивостью осведомился:
— Получается, что вся информация, о которой вы тут битый час глаголили, исходит от источников в Потьме?
— Так точно, товарищ генерал, — отчеканил Дудин.
— Тридцатилетней давности, — уточнил непрошеный куратор.
— Двадцати девяти, — подало голос прилизанное начальство.
— Неважно, — отмахнулся генерал. — В данном случае неважно, подчеркнул он змеиным голосом. — Товарищи офицеры, я огорчен. Более того — я возмущен и оскорблен за ведомство, которому я отдал сорок лет безупречной службы!
И тут генерал вскочил и в ярости трахнул ладонью по столу.
— Товарищ генерал… — пробормотал Дудин.
— Молчать! — взревел тот и заметался по залу, натыкаясь на кресла. — Я понимаю — да, заняться нечем, особенно некоторым отделам. Да, в каком-то смысле фикция если не простительна, то понятна. Придумали же когда-то Промпартию, трудовиков, и всех остальных — знаем, помним, сочувствуем. Но должен быть предел! На основании высосанных из пальца… ну да, я догадываюсь, как именно были получены показания в Потьме… неважно… вы исходите из бреда, если верить которому, то… — Генерал задохнулся и описал рукой широкий круг. — Выходит, что все это — я, — он ткнул себя в грудь, ты, — он ткнул в грудь Дудина, — и вообще, что все мы…
Куратор, вне себя от негодования, плюхнулся на стул.
— Абсурдность выдумки меня не столько оскорбляет, сколько поражает, сообщил он, обводя безмолвных сотрудников холодным взглядом. — Как же вы могли рассчитывать, что вам зачтется подобная разработка? Как такое сварилось в голове? Ну, захотелось вам премий и звезд на погоны — так сочините что-то дельное, мало-мальски правдоподобное! Зачем уж так-то? За идиотов держите руководство?
— Никак нет, товарищ генерал, — отважно возразил Дудин.
— Тогда в чем же дело? Какое общество, какая организация? Какие-такие красные и белые? Причем тут генетика, откуда сны?
— Одним из доказательств нашей правоты, товарищ генерал, являются экстраординарные способности майора Де-Двоенко и полковника Андонова, защищался лейтенант. — Их, скажем так, парапсихологические таланты вполне укладываются в общую картину ситуации.
— Куда вы лезете? — зло огрызнулся генерал. — Парапсихология не в вашей компетенции! Ею занимается специальный отдел. И дело свое делает хорошо — в отличие от вас! С какой, разрешите полюбопытствовать, стати вы прицепились к этому алкашу?
— Мы восстановили генеалогическую линию, товарищ генерал, — вмешалось непосредственное начальство Дудина. — Нам удалось разыскать его отца. Документы, изъятые у диссидентов, отбывавших наказание в Потьме, полностью согласуются с новыми данными.
— Знаете что, подполковник? — прищурился генерал. — Если бы, к примеру, в Потьму отправили меня, я бы вам и не такого наплел. Интеллигенция издевается над органами, а органы и рады — слепо ей верят, идут на поводу! Он всплеснул руками.
— На Будтова охотятся, — не сдавался Дудин. — Он скрылся, он не мог уйти самостоятельно… он не способен к этому в силу общей деградации. Ему помогают… и это опять подтверждает…