Замок грез (Замок мечты)
Шрифт:
Не обращая внимания на крик боли, вырвавшийся у дочери, Роберт схватил ее пальцами за подбородок, придвинулся и, обвинительно заглядывая в самую глубину перепуганных глаз, продолжал:
— Что у тебя было с ним? — Его крик перешел в непрекращающийся, исступленный вой. — Что? Говори!
— Ничего, отец. — Касси была смертельно перепугана. — Я даже не виделась с Брэденом.
— Врешь! — Прорычал Роберт и, схватив ее за плечи, отшвырнул к другой стенке. Касси не удержалась и упала на колени. Он медленно, угрожающе приблизился к ней и рывком поднял на ноги. — Ты думаешь,
Касси закричала во весь голос, почувствовав кровь на губах:
— Я не Элина, отец! — Рыдания душили ее. — Я Кассандра. Мама давно…
— Шлюха! — Он схватил ее за волосы и несколько раз ударил головой о стену. Он не хотел видеть ее лицо. Сейчас оно было в ссадинах и кровоподтеках, но все равно до боли напоминало то лицо, что преследовало и рвало на части его душу. — Когда ты прекратишь изменять мне? Я что, вечно должен смотреть сквозь пальцы на твои похождения? — Он обхватил горло Касси огромной рукой. — Но теперь все, Элина. На этот раз тебе придется ответить. И это будет последний раз.
Паника, подобно желчи, поднялась в горле Касси. Она чувствовала, как твердеют пальцы Роберта на ее горле. Ей становится нечем дышать, а с дыханием уходит из нее и жизнь. Последним напряжением воли Касси резко дернула ногой, целясь коленом прямо в пах мужчины.
Роберт резко отпустил ее, и она услышала его первобытный вой, но не остановилась. Не обращая внимания на острую боль в боку и на дрожь, сотрясавшую все ее тело, она слетела по лестнице и выбежала во двор. Перси, до той поры скаливший зубы и рычавший на Роберта, сорвался вслед за хозяйкой.
Ночной ветер освежил ее мокрое лицо. Боль в боку усиливалась с каждым шагом, но Касси не могла, не должна была мешкать. Она бежала вдоль такого родного и знакомого берега, берега, который мог принести ей успокоение и утешение в ее смертельном отчаянии, но сейчас не могла задерживаться здесь. Рыдания сотрясали ее грудь, а сердце и тело словно умерли, скованные болью и испугом.
Но ум ее был ясен. Она знала, куда бежать.
Если я буду нужен вам, когда угодно, в любое время, я буду здесь с вами. Помните об этом. Она повторяла эти слова Брэдена не один раз; они стали ее любимым еженощным псалмом. Касси! Я вернусь. Обязательно вернусь.
Глава 5
— Спасибо тебе за прекрасную утреннюю поездку, Ураган. Ты сегодня гораздо бодрее меня. — Брэден погладил породистого жеребца по шелковистой холке цвета красного дерева.
— Немудрено, если вспомнить, как поздно ты вчера лег спать. — Сухая фигура Чарлза появилась в дверях, он жестом велел посторониться молодому конюху, безуспешно пытавшемуся принять у хозяина капризного коня. Только его светлость мог справиться с норовом Урагана.
Брэден с удовольствием смотрел на жеребца: тот ничуть не устал, его спокойствие и ровное дыхание после длительной скачки лучше всяких родословных говорили о его породе и здоровье.
Чарлз подошел к Брэдену и вгляделся в темные круги под его глазами.
— Да ты, похоже, совсем не ложился спать? У тебя жалкий вид, — сообщил он ему.
Брэден криво ухмыльнулся:
— Ну, спасибо. Ты прав, я лег было, но мне не удалось уснуть.
— Тебя тревожит мисс Грей. — Это было скорее утверждение, чем вопрос, и Чарлз ждал, как Брэден отреагирует на него.
Реакция не заставила себя ждать. Брэден насупился, глаза потемнели, как небо перед грозой.
— Да, я беспокоюсь о Касси. — Тон его был нарочито бесстрастным. — Меня сильно тревожит, что она живет одна с этим… пропойцей.
— На этой неделе я несколько раз был у ее дома, дважды я видел мисс Грей, когда она выгуливала собаку, но ее отец ни разу не показался мне на глаза. Я не заметил ничего, что могло бы подтвердить твои опасения, — возразил Чарлз.
— Внешнее благополучие часто бывает обманчивым, как тебе известно, — холодно ответил Брэден. Он в отчаянии взлохматил пятерней шевелюру. — Уж я-то знаю, каково жить среди людей, которые тебя ненавидят. Я испытал это на себе.
— Знаю, — тихо откликнулся Чарлз. Он хорошо помнил мальчика, который никогда не плакал, но никак не мог понять, почему мать с отцом так не любят его. Его мать была слишком самовлюбленной особой, чтобы интересоваться кем-то еще, а отец слишком злопамятен, чтобы забыть, что именно рождение сына отдалило от него жену. — Знаю, — повторил Чарлз, ласково прикасаясь к плечу Брэдена.
Брэден ценил доброту Чарлза; он отчетливо помнил все те часы, которые ребенком провел здесь, в этих конюшнях, ища утешения у человека, заполнившего пустоту в его сердце. Это была такая услуга, за которую он никогда не сможет расплатиться с ним.
— Почему бы тебе не попробовать немного поспать? — предложил Чарлз, идя рядом с Брэденом к дому. — Час ранний, ты успеешь выспаться.
— Я встревожен. Лучше я поеду встречу корабль и посмотрю на нового арабского жеребца. Мне не терпится убедиться в том, что он в самом деле так великолепен, как мне описывали.
Чарлз хотел что-то возразить, но в этот момент шум голосов и собачий лай, прокатившиеся по парку Шербургского замка, отвлекли их. Брэден посмотрел в сторону замка и увидел Перкинса, пожилого дворецкого, возвышавшегося на ступенях терассы и, судя по жестам, прогонявшего прочь маленькую растрепанную женщину. Вокруг этой живописной группы прыгала коричневая с белыми пятнами собака и сердито лаяла.
— Что там еще?.. — окликнул Брэден дворецкого, ускоряя шаг. — Перкинс? Что происходит?
Дворецкий, обычно совершенно невозмутимый, рассеяно обернулся к Брэдену.
— Простите за беспокойство, ваша светлость, — начал он, вытирая платком взмокший от напряжения лоб, — но эта… молодая леди, — он бросил уничтожающий взгляд на стоявшую рядом женщину, — настаивает на разговоре с вами. Я ей пытался объяснить, что прислуга проходит в дом с черной лестницы, но она как будто не хочет этого понимать…
Не дожидаясь, пока он закончит свою возмущенную тираду, молодая особа, о которой шла речь, повернулась и, прихрамывая, направилась к Брэдену. Собака неотступно следовала за нею.