Замок храпящей красавицы
Шрифт:
– Ерунда какая‑то в метро приключилась! Свет погас, поезд в тоннеле час стоял.
– Неправда! – заголосил Леонид. – Мама, она в соседнем доме в подъезде с компанией сидела! Я видел в окно! Мисси, врать нехорошо!
А еще Леня с возрастом не переставал болеть. В районной поликлинике его откровенно называли симулянтом, сестры мечтали подловить противного братца, когда тот разогревает градусник, нагоняет температуру. Девочки не верили в хвори Лени, считали его подлецом.
После того как доходы Филиппа резво пошли в гору, жизнь Лени изменилась к лучшему. Мальчика перевели в частный лицей, и в хорошо оборудованном медицинском центре у него обнаружили проблему с почками. Девочки перестали лупить своего братца, после
– Ты наш борец за справедливость.
Глава 20
К сожалению, физическое состояние Лени все ухудшалось, врачи заговорили о трансплантации почки. Филипп Леонидович хотел сделать сыну операцию в Германии, но внезапно столкнулся с проблемой, которую никак не могли решить его деньги. Лене требовалась особенная почка, парень имел совершенно нестандартные параметры.
Алла Константиновна вначале не оценила размер беды.
– Уникальный ты мой, – со смешком сказала она сыну, – отлили тебя и форму разбили!
Немцы отказались принимать больного, главврач клиники прямо сказал:
– Я за всю мою практику подобного человека не встречал. Дай вам бог удачи.
Филипп Леонидович бросил все силы на поиски донора, Леня слег окончательно, а операция все откладывалась. И вдруг в тот момент, когда парень почти смирился с неизбежностью смерти, Верещагиным улыбнулась удача: в автокатастрофе погиб совершенно здоровый мужчина, идеально совпадающий с Леонидом по всем показателям. Никаких осложнений во время операции не случилось, Леня скоро оказался дома, правда, отныне он начинает свой день с таблеток, которые препятствуют отторжению чужеродного органа.
Леня долго восстанавливался, набирал нужный вес, постепенно наращивал физическую активность. Отец вначале ободрял сына, отправлял его на лучшие курорты мира, на воды, во Францию, Швейцарию, Италию. Но потом стал говорить:
– Хватит нюниться, соберись, ты уже выздоровел. Надо думать о будущем, необходимо получить образование.
С одной стороны, Леонид понимал, что отец прав: без диплома в нынешние времена никуда. С другой – парню не хотелось вскакивать ни свет ни заря на занятия, сдавать зачеты‑экзамены, корпеть над учебниками. У него уже выработался привычный график. Леня просыпался к полудню, неспешно завтракал, ехал в фитнес‑клуб, плавал в бассейне, обедал, отдыхал, бродил по магазинам, покупал вещи, до часа ночи смотрел любимые фильмы, слушал музыку. В‑третьих, Леонид знал: он единственный сын, кому, как не ему, со временем придется возглавить совет директоров фирмы отца. Леонида не пугало отсутствие необходимых знаний: босс ведь только раздает указания, выполняют их обученные люди. И последнее, наверное, самое важное: Ленечка хотел заниматься модой, в свое время он, лежа на диализе, от скуки читал гламурные журналы и понял: фэшн‑бизнес, вот что его привлекает.
Внутренний голос подсказывал Леониду, что отцу не понравится профессия, к которой он тяготеет. Но младший Верещагин собрался с духом и сказал ему:
– Можно мне уехать в Лондон? В Сент‑Мартинс колледж?
Филипп Леонидович обрадовался:
– Прекрасный выбор. Образование, полученное в Великобритании, считается одним из лучших. Какой факультет ты выбрал? Экономический? Юридический?
– Хочу стать байером, – осторожно сказал Леонид.
– Никогда о такой профессии не слышал, – удивился бизнесмен. – Это кто‑то вроде аудитора?
– Нет, байер – закупщик коллекций одежды, – пустился в объяснения Леня, – он определяет, что будет носить народ, сидит на модных показах, знает все тенденции нового сезона.
Брови Филиппа
– Папа, байерство очень важное и интересное дело. В фэшн‑бизнесе хорошие заработки, там вращаются миллионы!
Филипп с размаха стукнул ладонью по столу:
– В моей семье пидоров не будет! Тряпки удел баб! Пойдешь учиться на экономиста. Мне плевать, что тебе нравится. Сидишь на моей шее, значит, не имеешь права на личные интересы! Гея мне в семье не хватало! Идиота в розовых штанах с серьгой в носу! Не желаешь слушать отца, дверь открыта, топай на улицу и живи, как хочешь.
Что было делать? Леня безропотно отправился туда, куда велел родитель, и начал грызть сухарь науки, к которой не испытывал ни малейшего интереса. Спустя некоторое время он привык ходить на лекции, радости никакой не испытывал, но и абсолютно несчастным себя не чувствовал, жизнь казалась сносной, преподаватели не придирались к студенту Верещагину, все знали, из какой он семьи, никто не хотел ссориться со всесильным богачом. Правда, однокурсники не спешили заводить дружбу с Леней, который, несмотря на успешное лечение, остался букой и правдорубом, но парень давно привык к одиночеству и даже стал находить в нем прелесть. В свободное время он бродил по магазинам, иногда в его голове зарождалась мысль: может, бросить на фиг занятия экономикой? Уйти от родителей, устроиться в какой‑нибудь бутик, начать карьеру байера с низшей ступени, прибиться к какому‑нибудь фэшн‑боссу, подавать ему кофе. Задора хватало ненадолго, Леня покупал себе очередной костюм и возвращался в золотую клетку.
Год назад Леонид получил письмо. Он был немало удивлен: в основном на его е‑майл приходили приглашения из бутиков посмотреть новые коллекции, а здесь послание от какой‑то женщины…
Леонид прервал рассказ, встал, подошел к письменному столу, открыл ящик, достал оттуда листок и протянул мне.
– Читай. Я всегда распечатываю текст, мне неудобно с экрана просматривать.
Я начала читать.
«Здравствуй, Леня! Не знаю, зачем пишу, но пишу. Меня зовут Галина. Я единственная родная сестра Сергея Антипенко, донора, от которого тебе перешили почку. Сначала я сомневалась, следует ли рассказывать правду, но, думаю, ты имеешь право ее знать.
Мой брат Сергей Антипенко был серийным убийцей, нападать на женщин он начал с четырнадцати лет, арестовали его в двадцать шесть. Во время следствия Сергей признался в совершении сорока преступлений, показал места захоронения тел. Адвокат пытался представить его психически больным человеком. На следствии Сергей рассказывал, что несколько раз в год испытывал непреодолимое желание убивать. Жертвой всегда становились девушки, совсем молодые, пятнадцати‑семнадцати лет. Брат никогда не вступал с ними в сексуальный контакт. Он просто лишал бедняжек жизни и таким образом получал разрядку. Даже у следователя зародились сомнения в его нормальности, но экспертиза признала Сергея вменяемым. Его присудили к пожизненному заключению, но не успели отправить к месту отбывания наказания. Ночью сокамерники напали на брата и жестоко избили его. Преступный мир не прощает тех, кто обижает малолетних.
Сергей остался жив, впал в кому, очутился в больнице, где находился в вегетативном состоянии. Отправить брата на зону было невозможно, но и держать в палате его долго не собирались.
Я единственная родственница Сергея. Наша мать умерла от передоза героина, отца мы никогда не видели. Я не могу ни понять, ни оправдать того, что сделал Сергей, и слово «брат» произношу с трудом. У меня есть семья, маленькая дочь, и, глядя на своего ребенка, я часто думаю о тех матерях, которые лишались любимых детей из‑за действий Антипенко. Мне хочется представить, будто его никогда не было, Сергей – дурной сон, кошмар, он фантазия моего ума, а не отвратительная реальность.