Замок Тэсдея. Убийство жарким летом. Исчезнувший сенатор
Шрифт:
– Своеобразная этика, должен признаться, – усмехнулся Питер.
– Вы так думаете? – прищурился Бернштейн. Он присосался к сигарете с такой жадностью, словно это была кислородная подушка. – Я работаю на Уоллеса Крамера около пятнадцати лет. Один из моих лучших клиентов. – Он выпустил клуб дыма. – Первым обратился к моим услугам. Расплачивается как с сотрудником.
– Он же и рекомендовал вас другим, – сказал Питер.
– Над делом Ллойда я работал для него и до процесса, и после.
– Старались что-то выяснить о сенаторе Вардоне?
– Старался найти доказательства,
– В то же время вы работали и на Вардона?
– А вы знаете лучший способ что-то разузнать о человеке? – моргнул он серыми глазами за стеклами очков.
– И кроме того, еще и на Селлерса?
Бернштейн кивнул:
– Он был моим постоянным клиентом. Из года в год я выполнял его странные задания. Кто с кем спит; кто кому и за что платит. И все такое. Все, что он использовал в своей колонке. После приговора Джереми Ллойду Селлерс явился в Нью-Йорк для встречи со мной. Узнав, что ему надо, я удивился.
– Собрать как можно больше грязи на сенатора Вардона?
Бернштейн в очередной раз затянулся сигаретой:
– Ага. А судя по тому, как они общались во время процесса, они были друзьями. Селлерс так и трясся от нетерпения. Было совершенно ясно, что Вардон держал его мертвой хваткой, заставив опровергнуть все обвинения в свой адрес. Селлерс же, образно говоря, хотел взять Вардона в такой же оборот. Я объяснил ему, что веду такое же расследование для Крамера и имею перед ним определенные обязательства.
– И Крамер, и я, – сказал он, – мы оба хотим одного и того же. Вы не нанесете ему урона, если будете сообщать мне то, что удастся узнать. Мы оба хотим сломать Вардону хребет.
– Я рассказал мистеру Крамеру о предложении Селлерса, и он был не против, чтобы я получал дополнительный гонорар. Он прикинул, что от Селлерса можно получить сведения, которые иным способом было бы трудно раскопать.
– Кроме того, вы одновременно работали и на сенатора?
– Не совсем так. То есть Вардон появился на сцене несколько позже. Явившись ко мне, он заявил, что ему известно, что я работаю на Селлерса. Он предложил мне приличную сумму за то, что я буду передавать ему всю информацию, предназначенную для Селлерса, – до того, как тот ее получит.
– И вы согласились?
– Не совсем так, – замялся Бернштейн. – Я сказал ему, что если найду нечто, способное в самом деле причинить ему неприятности, то обговорю с ним эту ситуацию. Он засмеялся и ответил, что в таком случае это будет что-то из ряда вон выходящее. Типа – что он спит с премьер-министром Израиля, иначе не стоит и платить. Но, если он признает, что мне удалось разузнать что-то действительно важное, я буду обеспечен на всю жизнь. Я осведомился, может ли он хотя бы намекнуть, каких моих изысканий он опасается. Продолжая смеяться, он сказал, что не собирается вооружать знаниями потенциальных шантажистов. И у меня создалось впечатление, что данные, которые он имел на Селлерса и которые заставили того изменить подход к делу Ллойда, были действительно взрывоопасными. Плюс к этому я понял, что на Вардона имеется столь же горячая информация, а может, еще горячее.
– То есть вы одновременно жонглировали тремя шариками?
– Первым делом я работал на Крамера и лишь затем – на Селлерса. Делал одну и ту же работу, и каждый из них знал, что я работаю на другого. Для Вардона же я лишь изображал видимость деятельности.
– Но если бы вы наткнулись на ту самую информацию типа «тепло-горячо-горячее», вам бы пришлось серьезно разбираться с ним.
Бернштейн пожал плечами:
– Ради него я не стал бы покрывать преступление.
– Питер, – окликнула его из кухни Джанет, – покажи, где у тебя новая банка с кофе.
Питер пошел к ней. Джанет встретила его с той самой банкой кофе в руках. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.
– Хочу заварить еще один кофейник, – громко сказала она, протягивая Питеру клочок бумаги. Это был старый чек из лавки. На оборотной стороне его она написала: «Этот человек не рыбачил вчера на Монтауке. Посмотри на него. Да он пять лет не был на солнце!» Затем она снова сказала громким голосом: – Спасибо, Питер. А то я веду себя тут как слон в посудной лавке.
Скомкав бумажку, Питер сунул ее в карман. Он вернулся к Бернштейну, который только что прикурил свежую сигарету от окурка старой. Можно носить такую шляпу, которая полностью защитит от загара твою физиономию. Но и предплечья и запястья у Бернштейна были такими мертвенно-бледными, словно рыбье брюшко. Таким же было и его лицо.
– Кофе будет через пару минут, – сказал Питер.
– Прекрасно.
– Хорошо порыбачили?
– Великолепно, – кивнул Бернштейн. – Забыли обо всем на свете. Мир мог стать верх ногами, а мы бы так ничего и не узнали.
– С уловом повезло?
Бернштейн скромно потупился.
– В этом деле я не специалист. Вот у ребят все шло хорошо. Я же выловил лишь немного мелочи, кошке на ужин.
Любой рыболов обязательно упомянет название рыбы, которую он вытащил из воды, подумал Питер. Джанет была права. Если бы этот человек провел весь день на солнце, он бы был красный как вареный рак. Так где же, черт побери, вы были, мистер Бернштейн, в субботу вечером и в воскресенье?
Сидя за столиком в алькове, Питер задумчиво крутил в чашке остывший кофе. Он рассчитывал на помощь Бернштейна. Внезапно он понял, что не доверяет этому человеку.
– Вы предполагали, что я как-то смогу помочь вам? – спросил Бернштейн.
Питер в упор посмотрел на него:
– Мне повезло, что я сегодня могу разговаривать с вами. Ночью кто-то вломился ко мне и расстрелял кровать, на которой я спал.
– Боже милостивый!
– Крамер рассказал вам, что похитители выбрали меня посредником?
– Да.
– Похоже, кто-то не хочет видеть меня в этом качестве. – Питер помолчал. Что бы собеседник ни ответил, это не имело смысла. – Как мы выяснили, мистер Бернштейн, вряд ли сенатора и Селлерса захватили именно в том кинотеатре. Такая попытка была бы слишком рискованной. Слишком велика вероятность, что начнется суматоха. Так что мы склонны думать, что похищение произошло позже и в каком-то другом месте.
– Довольно убедительно. – Бернштейн прищурился, и Питер внезапно увидел, что глаза у него умные и проницательные.