Заморский вояж
Шрифт:
Меньше всех хлопот оказалось с японцами. Узкоглазые давно хотели повоевать, и флот построили очень приличный. В первую очередь, конечно, им хотелось пощипать СССР, однако вначале их пыл охладили несколько поражений в конфликтах с быстро усиливающейся державой, затем пакт Молотова-Риббентропа, ну а после случившегося в Германии переворота самураям недвусмысленно дали понять, что, если они не поумерят амбиций, то им будет мучительно больно об этом вспоминать.
Японцы смирились, хотя обиду наверняка затаили. Пусть их, рано или поздно все равно придется решать, чье солнце восходит выше, и Колесников ни на минуту не сомневался, что этот миг не за горами. Однако пока что имелся общий противник, и амбиции стоило немного придержать,
Ба-бах! Уи-у-у! Ба-бах!
На сей раз американцы промахнулись совсем немного. Двенадцатидюймовый снаряд лег с небольшим перелетом, и, если бы «Гнейзенау» уже не начал перестроение, то имелись шансы, что плюха, предназначенная флагману, вполне могла достаться ему. Однако линейный крейсер уже забрал вправо и сейчас быстро догонял «Шарнхорст», составляя с ним строй фронта. Одиннадцатидюймовые орудия корабля медленно шевелились, «ведя» цель. А стрелять артиллеристы одного из самых воюющих кораблей немецкого флота умели…
Но союзники и вассалы – это еще далеко не все. Приходилось еще и разгребаться с проблемами в самой Германии. Сейчас-то все поутихло уже, очень помогла тщательно культивируемая среди немцев привычка к порядку, но вначале было тяжко. Ни Геринг, ни, тем более, Роммель с Лютьенсом до уровня фюрера всея Германии не дотягивали. Как ни крути, но покойный Гитлер личностью был неординарной, и в глазах народа те, кто пришел на его место… ну, выскочками они не выглядели. Герои войн и все такое. Однако все равно труба пониже, дым пожиже, и народ, в общем-то, логично решил, что имеет право слегка расслабиться. А расслабляться немцы умели хоть и без такого размаха, как русские, но тоже ничего себе. Недели полторы все висело на волоске. Хорошо еще, генералитет слишком поздно сообразил, что к чему, а не то пришлось бы совсем тяжко. А когда генералы, среди которых хватало и почитателей Гитлера, и убежденных нацистов, и просто людей, считающих, что на трон залезли молодые выскочки, начали действовать, было уже поздно. Начала массовые чистки контрразведка, залез в новое кресло и сразу же плотно в нем утвердился «Папаша» Мюллер, так что с дюжину заговоров в течение полугода раскрыли. Да и мудрено было не раскрыть – генералы, как оказалось, нормально устраивать перевороты просто не умели. Слишком много слов – и мало дела. Плюс не учли, что у Лютьенса с Роммелем имеется внушительный козырь. Войска, не только отлично подготовленные, но и лично преданные своим командирам. В общем, справились, благо против морской пехоты обычные зольдатен не плясали.
Обошлись тогда без масштабных репрессий, просто отправив в отставку наиболее одиозных деятелей и малость пригрозив остальным, что еще раз – и будут вешать. Те прониклись и обещали больше не баловаться – сообразили, видать, что им и в самом деле могут сделать бо-бо. Тем более, самым невменяемым, в основном из ведомства безвременно почившего Гиммлера, моментально оформили несчастные случаи. До остальных живо дошло, что имеется неплохой шанс насмерть порезать палец или застрелиться из трех пистолетов сразу. Силу, а главное, решимость ее применять уважают все, и с тех пор наступила тишь да гладь, хотя, конечно, находились те, кто ворчал тихонечко. Мюллер доклады об этом клал на стол Герингу и Лютьенсу (Роммель от происходящего демонстративно отстранился) регулярно. Надзор за ворчунами, конечно, был, но и только – пускай выпустят пар старички. Молодежь же, грезившая подвигами и карьерой, новоявленных лидеров с их наполеоновскими планами воспринимала куда более лояльно, что радовало.
Вдобавок, будто без него хлопот мало, опять всплыл пресловутый «еврейский вопрос». И вот тут, въехав в тему, Колесников оказался в шоке. Не масштабами – будучи человеком неглупым, а главное, хорошо знакомым с математикой, он не без основания предполагал, что вошедшее в официальную историю количество подвергшихся репрессиям лиц семитской наружности завышено раз этак в несколько. По двум причинам – репрессировать такое количество трудоспособного населения глупо,
Реальность превзошла ожидания. Послевоенные цифры оказались завышены настолько, что поневоле вспоминалась старая истина: чем больше ложь, тем скорее в нее поверят, но дальше оказалось еще интереснее. Во-первых, Гитлер еврейские погромы не инициировал. Он просто сказал «можно» раньше, чем евреев начали бы бить и без его позволения…
Ба-бах!
Опять накрытие. Нет, они там что, издеваются? И в тот же миг пророкотали орудия «Гнейзенау». Корабль начинал пристрелку. Колесников поморщился – рановато. Впрочем, пусть их. Это неплохо хотя бы с точки зрения психологии. Когда в тебя стреляют, а ты не отвечаешь, это напрягает простых, не обремененных лишней информацией матросов. Да и просто нервы попортить янки стоило, а то в положении необстреливаемого корабля находиться очень удобно. Стреляй себе в полигонных условиях. А ведь так могут и попасть.
Так вот, фокус оказался в том, что евреев в Германии не любили из-за революции. Причем не любили в основном простые немцы. Почему? Так ведь тут надо предысторию смотреть. Сидит в окопах где-нибудь во Франции солдат и знает лишь, что война хоть и затянулась, но они находятся на территории противника, а в фатерлянде те же французы могут оказаться только в качестве военнопленных. То есть до победы далеко, но поражением еще и не пахнет. И тут ему объявляют: все, мы проиграли. Что он должен подумать, охреневшими глазами глядя на своего командира, тоже от таких известий пребывающего в прострации?
Генералу проще. Он с высоты своего поста видит и понимает больше, для него происходящее – объективная реальность, а вот солдат, пребывая в глубоком трансе от происшедшего, вернувшийся домой, начинает осматриваться и замечает, что на улицах толпа народу с флагами и вообще революция. Два и два сложить просто, и вывод оказывается элементарный. Мы проиграли из-за того, что предатели устроили переворот! А в руководстве ими – одни евреи. Стало быть, евреи, обманувшие честных немцев, и виноваты. И неудивительно, что разгром «спартаковцев» встретили с энтузиазмом. Вот только дело на том не закончилось.
В стране дичайший кризис. Людям не на что кормить своих детей. А евреи живут хорошо! Тут, конечно, имелись объективные причины, вроде хорошо поставленной взаимовыручки в еврейских общинах, но попробуйте объяснить это простому человеку. Он видит лишь, что его дети голодные, а тут кто-то жирует. В общем, ненависть к евреям достигла предела и, когда их разрешили – не приказали, а всего лишь разрешили – бить, немцы начали это делать с завидным энтузиазмом.
А были и другие причины. Когда Колесников узнал об одной из них, у него натурально отпала челюсть. В значительной степени плохое отношение к евреям провоцировали… сами евреи. Не те, которые сидели в концлагерях, разумеется.
Просто было немало тех, кто сидел высоко и ворочал колоссальными деньгами. И среди них попадались такие, кто мечтал о еврейском государстве в Палестине. Только вот кто его строить-то будет? Европейские евреи живут хорошо и ехать за тридевять земель не хотят. Выводы? Надо, чтобы им стало плохо. Человека, у которого ничего нет, опасающегося за свою жизнь, легче сорвать с места. И Гитлер имел с представителями денежных тузов серьезный разговор, после чего за немалые преференции для Германии и себя лично начал обеспечивать именно наличие тех самых голых и босых, что пойдут строить Израиль. Жертвами среди исполнителей люди, стремящиеся к великой цели, традиционно решили пренебречь.