Замурованные: Хроники Кремлевского централа
Шрифт:
Сказано-сделано, и через неделю Марина Львовна в своем неизменном синем фартуке, скрывающем псиновские погоны, просунула в кормушку томик французского классика грязно-желтого цвета с белым фантиком инвентарного номера под отклеившимся по краям скотчем.
Повертев в руках издание и удручившись мелким шрифтом, весь терзаемый сомнением правильности литературного выбора, Жура все же решился. Он принялся за чтение, пыхтя себе под нос и перебирая губами текущий текст. А мы с Сергеичем принялись расставлять фигуры в предвкушении закрученных баталий, поглотив все внимание Олега, который партии через три стал потихоньку ставить под сомнение целесообразность тех или иных ходов. А через пять уже не стеснялся давать советы.
— Играйте сами, — махнул рукой Сергеич, сдав мне последнюю партию. Олег тут же уселся напротив меня.
— На «к», — раздалось из хлопнувшей кормушки.
— Куцый, — крикнул сверху Жура.
— Ключников, — раздраженно отозвался Олег.
— Принимаем передачу, — распорядился лейтенант, просовывая пакеты в дырку. Олигарху зашли ломаные «Мальборо», пара палок колбасы, кусок сыра, шесть зеле-
ных лимонов и половина соленой форели. Сигарет было примерно с блок, но их все выпотрошили из пачек и переломали.
— В жэ ананасы, рябчиков нах, день твой последний пришел Олигарх, — печально продекламировал Серега, разжевывая колбасную дольку. — Хороша колбаска, жирнючая, правда, Олег, а кто тебе такие вкусные дачки таскает?
— Собирает жена, возит водитель.
— На чем ездил-то?
— На бэхе 760-й.
— Едем в бэхе, две тэтэхи, справа Гиви — тоже вор… За сколько брал?
— За сто сорок.
— С охраной ездил?
— Да, двое.
— По сколько им башлял?
— По пять штук баксов.
— Они тебя за такие деньги точно только охраняли?
— В смысле? — нервно покраснел Олег.
— Олежа, ты так не напрягайся. Вот, к примеру, Жирик своего водителя периодически опускает. Когда этого обиженного спросили, как он докатился до такой жизни, он ответил:
«Володя для меня столько сделал, я ему не могу отказать». Еще такой же безотказный — водила Юдашкина. Но тот, наоборот, пашет и шефа, и его жену. Так что здесь нет ничего страшного, все в порядке вещей. Не стесняйся.
— Ну, это значит для тебя в порядке вещей, — огрызнулся Олигарх.
— Олег, не нервничай так и никого не бойся. — Серега снова отвлекся на колбасу. — Володя, дай мне масла сливочного.
— Дай в Москве пирогами подавился. Ты вконец обнаглел, мурло?
— Да я тебя по-братски попросил…
— Я так отнимаю, как ты просишь.
— Да уж. Чужое забрать как свое найти, — задумчиво профилософствовал Серега по пути к холодильнику.
Вид еды разжег аппетит, время шло к трем, а мы еще не обедали. Трапеза предполагалась скудно-стандартной, исключала вкусовые восторги, без изысков душила чувство голода и с переменным успехом боролась с авитаминозом. Из овощей доступны только морковь, лук, чеснок и подмороженная капуста. Потому в ежедневный рацион старались обязательно включать капустный салат. Основным блюдом оставался рыбный супчик. Соленая рыба сначала вымачивалась в холодной воде, затем варилась в чайнике вместе с указанной выше растительностью и брикетом «Доширака». Получалось очень даже ничего. По крайней мере, вкуснее того, что можно представить себе при прочтении рецепта.
Обычно готовил я под неусыпным контролем Сергеича, осуществлявшего творческое руководство. В собственноручной готовке сплошные плюсы. Во-первых, ты все делаешь на свой вкус, во-вторых, нудная обязанность отскребания остатков супа со спирали и стенок чайника передается по эстафете Олегу или Сереге.
Пока я, заливаясь слезами, режу лук, Владимир Сергеевич моет морковку.
— Сережа, иди сюда! — на требовательный зов Жура моментально отрывается от чтения. — Это что здесь на раковине лежит?
— Это мои брови. Две чистые брови, — оправдывается Жура при очной ставке со своей шерстью.
— Если чистые, ты их себе в салат добавляй, — сердито советует Сергеич.
В ответ Жура тут же цепляется к Олегу, имевшему в этот момент неосторожность закурить на пороге.
— Лысый, тебе без волос не холодно? Смотри, чтобы за скинхеда не приняли. Яйцевидная башка, офицерская выправка — вполне сойдешь. Хотя на тюрьме лучше сидеть скином, чем олигархом. Для тебя, коммерса, — это чистое стойло, а скину всего лишь брови обреют, на тряпку уронят, подзатыльников надают, на крайняк могут кукарекать заставить. На общем было несколько хат, где скины сидели, так они по утрам между собой через улицу перекукарекивались. Представляешь, Олег, себя со сбритыми бровями?
— Сам себя представляй, — огрызается Олигарх.
— Ты в курсе, что стрелочник хуже пидараса?
— Как мне сидеть, я сам разберусь, — ощетинился желваками Олег.
— Да не нервничай ты так, Олежек, здесь тебе пока нечего бояться… Я примерно год назад на «шестерке» сидел с Али Каитовым и Пашей по Черкизовскому рынку.
— Каитов, Каитов, что-то знакомое…
— Да зять президента Карачаево-Черкессии, у которого во дворе депутатов расстреляли. Так вот, вызывает меня к себе Тагиев (начальник ИЗ-77/1. — Примеч. авт.) и заявляет:
«Если у Каитова появится труба, меня порвут, а я тебя». Мы с Али порешали, как все сделать красиво. Затянули трубу. А Каитов все время Пашу подкалывал, мол, покажи, как «зверей» резал, «я вот зверь, как бы ты меня убил?». Но беззлобно так, веселья ради. А у Пашиной девушки намечался день рождения, и он вскользь об этом упомянул. И Каитов по каталогу выбрал самый дорогой букет, баксов за шестьсот, и от Пашиного имени заказал на адрес девушки… Прикинь, что с ней было! Это ж чуть ли не первый букет в ее жизни. Паша к нам заехал с общей хаты. Там его грузины чуть не опустили. Пришлось ему оттуда сломиться, что само по себе уже западло. Мы ему говорим: «Давай, напишем курсовую, чтобы этих грузин вломили за беспредел и чтоб у тебя потом проблем не было. Но учти, если вдруг окажется, что сотрудничаешь с администрацией, ты нам очень серьезные проблемы нарисуешь, и тогда спрос уже будет с нас». Паша всю ночь не спал, будит нас под утро и сквозь слезы рассказывает: «Не надо отправлять курсовую, я агент “Жора”, слежу, чтоб телефона в хате не было».