Замуж за светлого властелина
Шрифт:
Он что, целовать прямо сейчас будет?
Медленно-медленно, будто издеваясь, тянет вверх чёрное кружево фаты, перекидывает на бедных оставшихся в венке жаб.
Светлый властелин выглядит как статуя, но пальцы у него тёплые. И всё же от прикосновения к скулам я вздрагиваю. Судорожно вдыхаю, осознав, что до этого не дышала. Не меняя выражения лица, светлый властелин наклоняется ко мне…
Цветы прижимаются к облачению светлого властелина, оставляя на ткани следы чернил.
— Вы испачкались, — взмахиваю букетом, и на груди властелина появляется
Будто нехотя светлый властелин склоняет голову, разглядывает измазанную грудь.
— Простите, — шепчу я. — Кажется, это всё — неудачная идея, возможно…
Светлая магия отдаётся в моём теле мурашками. Прямо на глазах чёрные пятна втягиваются в ткань, исчезают бесследно.
— Это не имеет значения, — тихо произносит светлый властелин и вновь наклоняется.
Искоса оглядываюсь в поисках спасения: мэр во все глаза смотрит на меня, как и Саира с остальными, как и Жор.
Властелин всё ближе. Первый брачный поцелуй… Выставлять такое на всеобщее обозрение — люди точно извращенцы! Надо бежать! Но не успеваю: тёплые губы светлого властелина касаются моих. Мягко и быстро. Он выпрямляется, убирая руки от моего лица.
— Поздравляю, — практически выдавливает мэр. — Желаю долгой и счастливой совместной жизни.
Поджилки дрожат, букет опять тыкается в грудь светлого властелина, но на этот раз чернила исчезают с одежды сразу. Посидеть бы. А что, если и остальное надо будет продолжить прямо здесь?
Светлый властелин выставляет мне локоть. Это приглашение уйти? Мы что, можем уже уйти, всё закончилось? Фактического подтверждения не требуется? Хватаюсь за руку светлого властелина — всё лучше, чем от волнения свалится на моих букашек и мышек на потеху мэру и Саире с Бердой и Палшей.
Ладонь светлого властелина накрывает мои пальцы — похоже, придерживает, чтобы не сбежала. Он отступает чуть в сторону и делает полукруг при возвращении на алую дорожку, чтобы мой шлейф с живностью развернулся без заломов.
Мы уходим… просто уходим. Куда?.. Перед глазами опять плывёт, сердце колотится в горле, в висках. Колени подгибаются, и светлый властелин обхватывает меня за талию. От хозяйского прикосновения сильной руки я взвиваюсь, слабость сменяется напряжением.
Цокают коготки Жора, мышей и крыс, шмякаются после прыжков жабы, насекомые пощёлкивают. Светлому властелину хоть бы хны!
Саира, Палша и Берда отступают подальше, низко кланяются.
На площади, плотно набитой народом, только одна коляска: украшенная белыми цветами, с белой четвёркой лошадей, с кучером в белом. Ждёт прямо перед мэрией, так что точно для нас. Тишина, только ветер шелестит. Людьми запружены и прилегающие улицы, кое-кто забрался на портики. Все смотрят.
Светлый властелин замирает на краю ступеней, безразлично глядит поверх голов.
И чего стоим? Кого ждём? Не то чтобы я хотела с ним куда-то ехать, но такое чувство, что от меня что-то требуется. Наконец светлый властелин изволит объяснить:
— По традиции невеста бросает свой букет в толпу…
Швыряю букет вперёд. Он вмазывается в лицо какому-то усачу, оставляет на нём чёрные полосы и плюхается в его пухлые руки. Увидев на цветах насекомых, усач нервно перебрасывает букет соседу, тот от неожиданности — дальше.
— …незамужних девушек, — равнодушно продолжает светлый властелин, пока мой букет путешествует по рукам. — Считается, что поймавшая его дева вскоре выйдет замуж.
Молодой парень всучивает букет стоящей рядом косоглазой девушке — той самой, что в праздник пыталась погадать у меня на суженого.
Держа меня за руку, светлый властелин спускается по ступеням. Открывает дверь коляски. Подсадив меня, придерживает створку, позволяя всей мелкой свите забраться внутрь. Жор предательски велит им оставить на сидении напротив место для новоиспечённого супруга… правда, если бы он этого не сделал, я бы не посмела сказать светлому властелину, что для него места нет, пусть воспользуется другим транспортом.
Жор запрыгивает мне на колени. Его трясёт мелкой, нервной дрожью. Он утыкается мордой мне в живот и плотно прижимает хвост.
Светлый властелин поднимается в коляску и садится напротив:
— Поехали.
В том же изумлённом недоверчивом молчании люди начинают раздвигаться, освобождая дорогу. Некоторые забираются на крыльцо мэрии к вышедшим ведьмам, остальные толкаются, и толпа медленно, но верно раскалывается на две половины, открывая дорогу с площади.
Тишину нарушает цокот копыт, но даже этот размеренный звук на фоне общего безмолвия не придаёт происходящему живости. Такое ощущение, что я заперта в кошмарном сне. И светлый властелин не сводит с меня ничего не выражающего взгляда.
Едва выбираемся из толпы, кучер ударяет хлыстом, и кони стремительно бросаются вперёд — к выезду из Окты на торговый тракт, с которого, если верить слухам, белая магия открывает съезд на зачарованную дорогу к башне нашего светлого властелина.
Цок-цок-цок разносится между однотипных белых домов. Чем ближе к выезду из города, тем меньше людей вдоль нашего пути… Среди них чёрными кляксами застыли две сгорбленные ведьмы в обязательных нарядах, стоящие по бокам от юноши. Душа надрывается при виде знакомой фигуры: высокий, гибкий, жилистый, с тёмной медью волос и светлой в россыпи веснушек кожей. Он впивается в меня взглядом синих глаз, подаётся вперёд, и пухлые губы приоткрываются.
Страх когтями сжимает сердце. Кошусь на светлого властелина, но он едет спиной вперёд и Рейнала ещё не видит. Дышать нечем, в глазах снова слёзная муть.
Властелин резко оборачивается, свет вспыхивает в его белых длинных волосах, одаряя их серебряным блеском. А я отворачиваюсь к другой стороне улицы, надеясь, что мои похолодевшие щёки не слишком бледны. Искоса слежу за властелином: он так и сидит вполоборота.
— Кто тот молодой человек? — его тихий голос удивительным образом перекрывает стройный цокот копыт.