Замуж за светлого властелина
Шрифт:
— Сделай с двух и заведи себе свою живность, если так хочется.
— Я хочу, чтобы мы жили как прежде: тихо, просто и предсказуемо.
Глаза продолжающего вытираться Октавиана чуть сужаются. Он расправляет полотенце, ровно вешает его на вешалку.
— Я твой фамильяр! — фыркает Бука и нервно взмахивает лапками. — Как ты можешь не слушать часть своей души?
— Марьяна моя жена.
Под причитания Буки о предателях, меняющих всё на юбку, коварных ведьмах и благости тишины и покоя, зубы Октавиан чистит два раза. С зубами
Накинув белый халат, Октавиан разворачивается к выходу.
Белизна комнаты слепит. Смотрю в окно на яркую зелень леса вокруг башни, пытаюсь не зацепляться взглядом за высокую стену, отделившую меня от остального мира. Белизна комнаты пожирает эту зелень, это живое, пытается утопить в своём каменном холоде.
Белое всё: стены, потолок, пол. Белый стол. Белый… диван. Кажется, в похоронной лавке такие штуки с мягким сидением и спинкой называли диванами. Белые полки. Белый ковёр.
Зажмуриваюсь. Только в этой блаженной темноте приходит ощущение тела. Спустившийся без подвязки чулок неудобно охватывает лодыжку. Подумав, разуваюсь — нога не привыкла к новым, не разношенным туфлям — и стягиваю оба чулка.
— Тут слишком много места! — Жор высовывает голову из стены.
Точнее, не из стены, а из дверного проёма, просто он белый и комната за ним белая, поэтому дверь сразу не заметить. Их в комнате четыре, если не считать входной.
— Там всё такое же белое? — сухо уточняю я.
— Да. Всё. Везде.
— Мне нужна лестница, — не могу отвести взгляд от леса.
— Зачем?
— Через стену перелезть. Разведай, пожалуйста. Тут же сад, наверняка есть какие-то инструменты. Хоть что-то, — поворачиваюсь к нему.
— Что, прямо сейчас? — таращит глаза Жор.
— Нет, через год, — выдыхаю гневно. — Конечно, сейчас! Властелин может вернуться в любой момент, я должна исчезнуть как можно скорее.
— А если меня засекут? Если убьют?
Молниеносным прыжком оказываюсь рядом с Жором, хватаю его за шкирку.
— Ой! Марьяша! Не надо так! — он сучит лапами, дыбит шерсть. — Я протестую!
К счастью, своего фамильяра всегда можно схватить, он просто не может стать нематериальным и сбежать. Подскочив к окну, дёргаю створку, лишь теперь подумав, что властелин мог меня запереть.
Но створка открывается. Ароматный лестной воздух ударяет в лицо, напоминая о свободе.
— Ищи способ меня спасти. Удачи! — Чмокаю Жора в мохнатый, дёргающийся лоб.
— Марьяна! Не надо!
Размахнувшись, зашвыриваю его в кусты позади чёрных домиков.
Никакого треска и шелеста: Жор приземляется бесшумно. Значит, успел развоплотиться перед приземлением. Он выскальзывает из куста, вновь не потревожив ни листочка. Поднявшись на задние лапы, трясёт в мою сторону кулачком передней.
Ну да, злится, но сейчас главное спастись!
Присев на подоконник, провожаю Жора взглядом. Только бы он лестницу какую отыскал, что угодно… Ох, и угораздило же меня попросить жениться на мне самого светлого властелина. Он должен, обязан был отказаться, я же ведьма! А он… он… надеюсь, он просто решил меня проучить.
Да… надеюсь, это так, должно быть так! Не может же светлый властелин всерьёз жениться на ведьме, брачную ночь со мной провести. Это же немыслимо, я же тёмная! А светлые властелины даже человеческими женщинами брезгуют.
Да, наш светлый властелин определённо решил меня проучить за дерзость.
Не может же он в самом деле… ко мне сейчас на полном серьёзе прийти.
Для Жора ухоженная территория светлого властелина страшнее самого тёмного и глухого леса. Конечно, в лесу его, способного стать бесплотным, никто не обидит, а здесь… здесь же может случиться что угодно. А если вспомнить, какие ужасы рассказывают о восьми светлых властелинах, в одиночку поставивших на колени весь мир… Просто шерсть дыбом!
Жор пробегает вдоль торца белого дома, на углу попадает в тень башни и поднимает мордочку. Щурится, шевелит ушками, прислушиваясь.
«Всё у этих светлых не как у тёмных и даже не как у людей», — бухтит Жор мысленно и оглядывает представшую перед ним часть сада позади дома: в середине — пруд с беседкой. Кусты, скамейки по обе стороны… одна половина будто в зеркале отражение другой. Кажется, что даже поверхность воды послушно отражает сама себя.
Прокравшись под окнами, Жор выглядывает за угол дома… а там такой же сад как тот, что был по другую сторону фасада.
Поморгав, Жор решает: «Раз уж тут всё такое же, тут тоже способов сбежать нет».
Но потом вспоминает коляску и лошадей, да исчезнувшего кучера.
«Надо посмотреть, где они там».
Припустив вдоль торца, Жор смотрит по сторонам, но не вверх, поэтому не замечает прыгнувшего на него из окна суслика.
— Попался! — шипит Бука, вцепившись в уши противника и сжимая его лапами, точно скакуна.
Взвыв, Жор бросается перёд. Но Бука держится крепко.
— Стой! — визжит он, дёргая уши, как поводья. — Тпру!
Вытаращивший глаза Жор запрокидывает голову, на ходу сворачивая за угол. Косит безумным взглядом. Пытается развоплотиться, но куда там — держат его цепко. Он влетает в мраморное крыльцо. Растерявшись от обступившей его бесплотное тело пустоты, загребает лапами и вылетает со стороны ступеней.
«Стены здесь проницаемые!» — мелькает в его голове мысль за миг до того, как он с глухим стуком врезается в стену вокруг территории.
Наездника тоже припечатывает мордой о белый камень.
Суслик скатывается с манула и впивается в его пышный хвост, орёт с присвистом: