Замуж за светлого властелина
Шрифт:
— Какой именно? — удивлённо приподнимаю брови и плотно сжимаю губы, чтобы не дрожали: он и не подумал, что я смотрю на Арну и Верну, наших самых старых ведьм. Что они здесь забыли? Почему стояли рядом с Рейналом? Что их может связывать?
На этот раз светлый властелин внимательно смотрит на меня. От его взгляда хочется спрятаться под сидение или выпрыгнуть из коляски. Никаких эмоций в нём не читается, и это страшнее всего: просто не знаешь, чего ожидать.
Не сразу замечаю, что жуткий взгляд слегка мутнеет, словно светлый властелин о чём-то задумывается.
А Жор бочком-бочком
Ворота Окты остаются позади. Копыта всё так же мерно цокают уже по тракту между зелёных полей. А на горизонте поднимается изумрудный лес. Когда-то им властвовали тёмные существа, теперь эта его часть очищена, и в его сердце белеет шпиль башни, к которой никто, кроме самого властелина и приглашённых им гостей, подобраться не может.
Хочется отсрочить миг знакомства с новым домом, но запряжённая четвёркой коляска несётся вперёд, как заговорённая. Мы слишком, непростительно быстро оказываемся в тени исполинских деревьев. Кажется, между ними нет ни тропки — но ровно до того момента, как всплеск светлой магии окатывает меня мурашками.
Между стволами, которые мне в одиночку не охватить, вдруг возникает дорожка. Кучер резво сворачивает, коляска чуть накреняется. Властелин протягивает руку, будто пытаясь меня придержать, но коляска уже выправляется, и он опускает ладонь на колено. Прямая, хорошо укатанная дорожка бежит вглубь леса и упирается в высокую сплошную белую стену. Стоящая за ней белая башня даже издалека будто нависает надо мной, придавливает.
Кучер ударяет хлыстом, кони припускают быстрее… какой-то бешеный этот кучер! Так не терпится скорее расстаться со светлым властелином или что?
Кони замедляют шаг, останавливают их натягиванием поводьев, а не привычным среди кучеров окриком.
В сплошной стене вдруг распахиваются ворота, коляска вкатывается на белый мрамор двора. И любопытство — жгучее, почти безрассудное — побеждает, я оглядываю жилище светлого властелина.
Всё… лаконично и монументально: башня — двухэтажный дом с гладкими стенами и квадратными окнами, на крыше которого поднимается ещё несколько этажей круглой башни. Крыльцо — простой прямоугольник с крышей на круглых колоннах. Пространство между въездом и домом выложено ровными крупными плитами. По правую и левую сторону — зеркально одинаковый парк с аккуратно постриженными кустами и деревьями. Кажется, фруктовыми.
Светлый властелин, спустившись с коляски, протягивает руку:
— Марьяна…
Коготки Жора впиваются в спину. Самой страшно, но пальцы в ладонь властелина вкладываю. Он помогает мне спуститься, а Жор героически заставляет мелкую свиту следовать за мной. Ещё надеется, что властелин нас с таким сопровождением не впустит, но я в такое лёгкое избавление уже не верю.
Двери в дом едва проступают на белой стене. Заведя меня на крыльцо, светлый властелин вытаскивает из кармана матовый белый браслет и надевает на мою немеющую от волнения руку: на вид вроде камень, а лёгкий и тёплый. Зачем? Да ведь это человеческая традиция — надевать друг другу браслеты перед первым совместным входом в дом, чтобы «пометить» супруга. Проблема в том, что я от себя браслета не заготовила. Властелин пристально смотрит на меня.
Что делать-то? Вдруг страшно обидится, громы и молнии метать начнёт… Решение приходит внезапно.
— Минутку. — Наклонившись, приподнимаю подол и засовываю руку под него. Пальцы скребут по чулку, плохо слушаются, но кружевную подвязку я ухватываю, тяну вниз. Ну а что? Она же тоже круглая, почти как браслет. — Руку…
Кажется, впервые в жутких глазах появляется намёк на удивление. Но руку светлый властелин протягивает, и я в два оборота наматываю на его запястье чёрную кружевную подвязку. От собственной дерзости кружится голова, истерическое веселье растягивает губы в улыбку и просто вынуждает пояснить:
— Под цвет твоих глаз.
Глава 8. Тёмные так просто не сдаются
Светлый властелин смотрит на повязку — мне в лицо, опять на повязку — и снова мне в лицо. Раз двадцать переводит взгляд туда-сюда.
— Не нравится? — нарочито печально уточняю я: если поймёт, что издеваюсь, накажет как-нибудь, так что надо изображать искренность и чистоту намерений.
— Необычно, — заключает светлый властелин, касается чёрного кружева пальцами свободной руки. Ногти у него ухоженные, аж блестят.
— Выбор жены тоже весьма необычен.
— Тогда это закономерный результат, — властелин подаёт мне ладонь.
Вкладываю в неё помеченную белым браслетом руку.
Ещё несколько шагов к двери. Внутри будто дрожит натянутая струна, и чем ближе к входу, тем сильнее. Дрожь передаётся телу, скулы аж сводит, но это лучше, чем если бы зубы начали стучать.
Двери открываются сами, а за ними — мёртвая белизна холла и лестницы наверх. И ни единого украшения, ничего живого — только холодный гладкий до блеска камень, квадраты окон и шары светильников.
На пороге властелин останавливается:
— Ты собираешься запустить их внутрь?
— Кого? — от испуга не сразу понимаю я.
Он проводит рукой над моим венком, над декольте с паучками, указывает на шлейф и притихшую свиту.
— Без них я не пойду, а ты ведь против них, да? — с робкой надеждой уточняю я.
— Я не против, но в доме им нечего есть, а жабам, если не ошибаюсь, нужна вода. Им лучше расположиться в саду, там для них идеальные условия.
И это не срабатывает… его светлость хоть чем-то пронять можно?
— Но как же я могу оставить моих маленьких без крыши над головой? — испуганно округляю глаза. — Они такие… беззащитные. Им нужно жильё. Я не могу оставить их одних.
Жор икает.
— Для них можно поставить домики, — спокойно предлагает светлый властелин.
У меня дёргается уголок губ.
— Прямо сейчас? Я не смогу оставить их одних, пока у них не появятся домики.
— Прямо сейчас, — подтверждает светлый властелин.
Он… вообще. Страшное существо. Домики для паучков, жучков, крысок и жаб… до этого даже ведьмы не додумывались. Отпустив меня, светлый властелин спускается с крыльца и в обход дома направляется в сад.