Замуж за врага. Его (не) любимая
Шрифт:
— Господин, мы безмерно рады, что вы выкроили минутку и нашли время посетить нашу скромную обитель, — сказал Будиш. — Присаживайтесь. Представление начинается.
Святослав оставил пламенную речь и уважительные поклоны Николая и Игоря без ответа и сел в кресло. Герольды встали у перил, а вооруженные воины за спинкой. Оправив ножны с клинком, так чтобы лежали на левой ноге, а рукоять в случае необходимости легко ложилась в правую ладонь, Святослав обратил взор на шута, кривлявшегося у хозяйских ног.
Бесцветный, безликий человек в лоскутном костюме и колпаке, обвешанном музыкальными бубенцами, смотрел в упор и корчил рожи, высовывая ярко-красный язык или обнажая кривые гнилые зубы. Со стороны казалось, он тронулся умом, однако, присмотревшись, молодой северянин заметил в странных желтовато-серых глазах «идиота» искру то ли острого ума, то ли коварства, а через миг почуял неприятную волну зловещего магического жара, которой тот был опутан, как паутиной.
Музыка стихла, и перед публикой предстал толстый розовощекий вещатель.
— Судари и сударыни, господа и дамы, мы начинаем!
Вещатель отбежал, и тяжелый занавес распахнулся, обнажая сцену и трех лицедеев, закованных в картонный доспех, поверх которого блестела руна «Люта», якобы пробиравшихся через бескрайную заснеженную поляну.
Святослав дернул бровями — срединцы посмели дать представление о его Родине?
— Не удивляйтесь, господин, — Будиш гаденько ухмыльнулся. — Да, вы не ошиблись, речь пойдет о Лейде. Сначала мы хотели представить воспоминание о Поединке до Первой крови, где наш славный предок Палиш бился с вашим прославленным воином Белославом и проиграл, после чего мы стали от вас зависимы, но узнав, что на представление придет сам Посланник, актеры в последний момент изменили репертуар.
Представление было посвящено далекому событию, вошедшему в историю под названием «Триста не сломленных». Это случилось в начале Шестой Эпохи, когда древний ужас только-только выполз из Ледяных Пустынь, залив северные границы Лейда кровью и наводнив ужасом и смертью (лейдцы в то время еще толком не знали, с каким врагом столкнулись и чем ему отвечать).
Вот только, как и ожидалось, всё переврали.
Посланник молчал, и это выводило Будиша из себя. Он ждал от мальчишки вихря эмоции и бури негодования, а получил кусок льда с каменной маской на лице.
На сцене разворачивался новый эпизод: лицедеи, изображавшие лейдских воинов, сошлись в битве с ледяными демонами у подножия гор. «Лейдцы» принимали удар, натужно скрипела струна, звенели доспехи и оружие.
— Они наступают! — Кричали со сцены. — О Северос, помоги!
— Они повсюду! Нам не спастись!
— Не время для страха и отчаяния! К оружию! Примем смертный бой, братья! — Призвал «воевода». — Падем, но не сдадимся!
Когда две «армии» сошлись, аргчане, захваченные актерской игрой, вздрогнули. Полетели «головы», полилась «кровь», непобедимая армада «демонов» теснила «лейдцев» по «снегу» к углу сцены, где судя по силуэту располагалась Заячья Гряда.
— За Лейд! — Закричал один из «воинов» и, вскинув меч, бросился в толпу «демонов». За ним в последнюю отчаянную атаку поспешили сослуживцы.
Внезапную тишину нарушил громогласный истерический хохот шута. Топая ногами о пол, он верещал:
— Дураки, северяне-лопухи! Бедных, всех мечом убили! Всех в капусту порубили! Головы летели прочь! Хорошо, стояла ночь!
И снова залился ревущим смехом.
Святослав не изменился в лице. Ни он, ни его люди не выглядели смущенными или оскорбленными, скорее — равнодушными сторонними созерцателями странных аргских традиций.
Наконец, представление закончилось. Не дожидаясь оваций, Святослав величественно поднялся с кресла.
— Куда вы, господин? Вам не понравилось? — Будиш выглядел самой простотой. — Останьтесь. Впереди еще пир.
— Пируйте без нас, — холодно отрезал Посланник. — Аргским гостеприимством мы сыты по горло.
И вышел за дверь.
Макушки Скалистых гор в сгустившейся темноте молчали гигантами из стародавних легенд. По столичным улицам гулял западный ветер. Похолодало. В серебре звездного света блестели крыши жилых домов, кованые заборы и предместья княжеского дворца. Всюду горели факелы. Из некоторых таверн еще неслись песни и смех — жители продолжали праздновать наступление весны, не подозревая, что в этот миг их правители захлебывались от ярости и бессилия в самом сердце Ипати.
Серый от гнева Будиш походил на мертвеца. Прохаживаясь по покоям, он тер подбородок и скрипел от злости зубами.
— Брат, — позвал Николай. — Мы не можем отказаться от требований Святослава. Волки заподозрят подвох.
С одной стороны аргцы не лукавили, говоря, что Николай и Игорь не обременены женами и детьми. Так оно и было. Ни у среднего брата, ни у младшего семей не имелось. Николай наотрез отказался брать в жены девицу, навязанную традициями Заветов Сияния, и прекрасно коротал будничные ночи в постели с любовницей Анфисой — дочерью верховного ипатьевского судьи, а в выходные укладывал на лопатки племянницу казначея юную Лиану.
Игорь по любовницам не бегал и о жене не задумывался. Будучи младшим князем и только третьим претендентом на трон Арги, он знал, что правителем никогда не станет и потому не видел необходимости заводить семью.
— Знаю, — ударил кулаком по стене взбешенный Будиш. — От этого еще хуже. Если я соглашусь, и выдам северянам кого-то из вас, они на время отстанут от Арги, но проблема в том, что вы оба нужны мне здесь! Иначе план, который мы вынашивали так долго пойдёт прахом! Он просил еще немного времени. Сказал, на следующую встречу привезет человека, который должен помочь. Тот человек хочет говорить со всеми нами. Отсылать вас в Стифополь сейчас нельзя!
Игорь покачал головой и рискнул высказать то, что давно наболело на сердце:
— Почему бы нам не вступить в Содружество, братья? Вы слышали сударя Посланника. Лейд все еще готов принять Аргу в альянс. Почему бы не стать полноправными членами северян, как тарберинцы и гарриенцы? Это бы решило все проблемы разом. Арга перестанет быть уделатом и вновь станет протекторатом Дома Серебряного Волка. Чем плохо жить под защитой и опекой сильного соседа? А еще они могли бы помочь в расследовании чреды убийств «упырем»…