Занавес опускается: Детективные романы
Шрифт:
— Много он понимает!
— Еще он сказал, что вы любите знакомиться с разными чудаками. И что писать папочку для вас будет наслаждение, а от его высказываний вы придете в восторг. Все это лишний раз доказывает, как мало мы знаем наших друзей.
— Совершенно верно.
— И все же мне очень интересно, какое впечатление произвела бы на вас Панталоша.
Мысленно Агата уже дала себе слово больше не задавать Томасу никаких вопросов и потому, услышав сейчас собственный голос, чуть не поперхнулась от бессильной ярости.
— Как вы сказали? Панталоша?
— Это, знаете ли, моя племянница. Младшая дочь моей сестры, Полины. Мы прозвали ее Панталоша, потому что у
— Неужели? — выдавила Агата, чувствуя, что он ждет ответной реплики.
— Уверяю вас. Она до того противная, что я ее почти люблю. Этакая пигалица: косички торчком и рожа как у разбойника. Что-то в этом духе, — Томас приставил к вискам оттопыренные указательные пальцы, скорчил зверское лицо и надул щеки. Глаза его коварно сверкнули.
Он так точно изобразил хрестоматийную гадкую девчонку, что Агата невольно рассмеялась. Томас потер руки.
— Если рассказать вам о ее проделках, у вас глаза на лоб полезут, — сказал он. — К примеру, хотя бы эта история с кактусом. Она подложила его Соне под простыню! К несчастью, Панталоша папочкина любимица, так что найти на нее управу практически невозможно. А бить ее, понятно, не разрешается, разве что в страшном гневе, потому что девочку воспитывают по особой системе. — Он задумчиво уставился на огонь в камине. — Моя старшая сестра, Полина, тоже занятный экземпляр: такая важная, что спасу нет. Милли, моя невестка, также заслуживает упоминания: она любит смеяться без всякого повода. Милли у папочки вместо домоправительницы, в Анкретоне она живет с тех пор, как умер ее муж, мой старший брат, Генри Ирвинг.
— Генри Ирвинг [25] ?! — изумленно переспросила Агата и с тревогой подумала: «Он сумасшедший!»
— Генри Ирвинг Анкред, разумеется. Папочка страстный поклонник Ирвинга и считает себя его духовным преемником, поэтому брата он назвал в его честь. А еще в Анкретоне живет Соня. Это папочкина любовница. — Томас смущенно кашлянул, как манерная старая дева. — Право, почти библейская ситуация. Давид и Ависага Сунамитянка [26] , помните? Наша семья Соню терпеть не может. Должен вам сказать, что актриса она из рук вон плохая. Вам уже наскучило меня слушать?
25
Генри Ирвинг (1838–1905) — знаменитый английский актер и режиссер.
26
Имеется в виду библейский сюжет о царе Давиде, которому под старость нашли молодую наложницу Ависагу Сунамитянку (Библия. Третья книга царств, 1:2).
Ей вовсе не было скучно, хотя она ни за что бы в этом не призналась. Пробормотав: «Ну что вы, нисколько!», она спросила, не хочет ли он чего-нибудь выпить.
— Спасибо, с удовольствием, если у вас достаточные запасы.
Агата пошла за хересом, надеясь, что по дороге успеет разобраться в своем отношении к неожиданному гостю. Кэтти Босток она обнаружила в столовой.
— Кэтти, умоляю, пойдем в гостиную вместе. У меня там сидит чудище непонятной породы.
— А на ужин оно останется?
— Еще не спрашивала, но думаю, останется. Придется открыть какую-нибудь банку, из тех, что прислал Рори.
— Ты бы лучше не бросала этого типа одного.
— Пожалуйста, пойдем вместе. Я его боюсь. Он рассказывает про своих родственников, и, послушать его, они один гнусней другого, но при этом он почему-то уверен, что я мечтаю с ними познакомиться. Ужас в том, Кэтти, что в этих его мерзких описаниях есть нечто зловеще завораживающее. Несусветно важная Полина и алчная Соня; гадкая пигалица Панталоша и беспричинно смеющаяся Милли — кстати, это наверняка Миллеман, та самая, которая написала письмо. И еще папочка — гигант, корифей… решил сам преподнести себе свой портрет, потому что благодарное отечество даже не чешется.
— Только не говори мне, что ты согласилась!
— Я?! Никогда! С ума я сошла, что ли? Но… на всякий случай ты за мной присматривай, Кэтти, ладно?
Томас принял приглашение отужинать и, получив свою долю консервированных новозеландских раков, выразил горячий восторг.
— У нас тоже есть друзья в Новой Зеландии и Америке, — сказал он, — но, к сожалению, рыбные консервы всякий раз вызывают у папочки приступ гастроэнтерита. Устоять перед соблазном он не может, поэтому Милли даже не подает их на стол. Когда я снова поеду в Анкретон, она даст мне с собой несколько банок.
— Разве вы не в Анкретоне живете? — удивилась Агата.
— Нет, при моей работе в Лондоне это невозможно. Иногда я езжу в Анкретон на выходные, чтобы родичи отвели со мной душу. Папочка любит, когда мы собираемся. По случаю своего юбилея он задумал целый прием. Приедет сын Полины — его зовут Поль. У него деревянная нога. Седрик — это сын Миллеман, он модельер — тоже прикатит. Вам Седрик вряд ли понравится. Будет моя сестра, Дездемона: она в данное время ничем не занята, хотя рассчитывает получить роль в новой пьесе, которую ставят в «Полумесяце». Должна быть еще одна моя невестка, Дженетта; надеюсь, она привезет с собой свою дочь, Фенеллу. Муж Дженетты, мой старший брат Клод, еще не вернулся в Англию — он полковник, служит в колониальных войсках.
— Большой намечается сбор, — вставила Кэтти. — Вот уж повеселитесь.
— Скандалов, конечно, тоже будет предостаточно, — сказал Томас. — Стоит двум-трем Анкредам собраться под одной крышей, как они обязательно принимаются оскорблять друг друга в лучших чувствах. Вот тут-то я и незаменим, потому что в сравнении с ними я человек толстокожий, и они рассказывают мне все, что думают друг о друге. И разумеется, о Соне. Соня у нас там будет тема номер один. В этот вечер мы думали торжественно представить вашу работу — папочкин портрет, — Томас задумчиво посмотрел на Агату. — Собственно говоря, ради этого все и затевается.
Агата в замешательстве пробормотала что-то невнятное.
— На прошлой неделе папочка с огромным удовольствием померил костюм Макбета. Не знаю, помните ли вы этот костюм. Его для нас делал Мотли. Он красного цвета — такой густой, темный и в то же время яркий, чистый цвет, как у Веронезе, — и к нему алый плащ. В Анкретоне у нас, знаете ли, есть свой крошечный театр. Я привез туда из Лондона задник к одной из сцен третьего акта. Он уже там висит. Интересное вообще-то совпадение, — невинно продолжал Томас. — Надо же было, чтобы именно вы писали эскизы к той постановке! Я уверен, вы помните тот задник. Он совсем несложный. Темный, угловатый и схематичный силуэт замка. Так вот, отец надел костюм, встал на фоне задника, оперся о палаш, склонил голову и застыл, как бы прислушиваясь. «На покое все доброе, зашевелилось злое» [27] — помните?
27
В. Шекспир. Макбет. Акт III, сцена 2. (Здесь и далее цитаты из «Макбета» приводятся в переводе Б. Пастернака).