Занавес опускается: Детективные романы
Шрифт:
— Пешком?! — взвизгнул Седрик. — Фенелла, детка, ты с ума сошла! Я — пешком?! Росинант — отвлекаясь добавлю, что дать этой скотине такое имя было верхом абсурда, — Росинант повезет меня на себе, даже если потом окончательно впадет в маразм.
— У меня два чемодана и куча всего для работы, — сказала Агата. — Так что груз тяжелый.
— Что-нибудь придумаем, — заверил ее Поль, неприязненно глянув на Седрика.
Они договорились на станции, что мольберт, подрамники и тяжелые коробки доставят в Анкретон позже, и, погрузив в двуколку
— Тут всего миля до ворот усадьбы, — сказал Поль. — А потом еще одна миля в гору. Мы с тобой сойдем у ворот, Фен.
— Я бы тоже прошлась пешком, — заметила Агата.
— В таком случае Седрик поедет дальше один, — с довольным видом заявила Фенелла.
— Я вам не конюх, — запротестовал Седрик. — А вдруг эта тварь усядется посреди дороги или возьмет и укусит меня? Какая ты, Фенелла, вредная!
— Не говори глупости, — сказала Фенелла. — Росинант как идет, так и будет идти до самого дома.
— Кто у нас нынче обретается? — спросил Седрик.
— Все те же. Мама приедет на следующие выходные. Я здесь потому, что у меня две недели отпуска. А так, как обычно, только тетя Милли и тетя Полина. Тетя Милли — это мать Седрика, а тетя Полина — мать Поля, — объяснила она Агате. — Вообще-то легко запутаться. Тетя Полина, она по мужу миссис Кентиш, а моя мама по мужу миссис Анкред. Тетя Миллеман тоже миссис Анкред, потому что ее муж — Генри Анкред.
— Генри ИрвингАнкред, — вмешался Седрик. — Прошу не забывать. Покойный Генри Ирвинг Анкред. Мой папа, как я вам говорил.
— В нашей половине замка это все, — продолжала Фенелла. — Ну а в западном крыле, конечно, Панталоша, — (Седрик застонал), — Каролина Эйбл и вся их школа. Тетя Полина им помогает. У них там совершенно некому работать. По-моему, я перечислила всех.
— Всех? — громко переспросил Седрик. — А что, Соня уехала?
— Нет, она здесь. Я про нее забыла, — коротко ответила Фенелла.
— Забыла?! Завидую тебе — так легко забыть самое главное! Может, ты еще скажешь, что Сонино присутствие никого уже не волнует?
— Какой смысл это обсуждать? — холодно заметил Поль.
— А в Анкретоне больше обсуждать нечего, — парировал Седрик. — Лично меня эта тема очень интересует. Пока мы ехали, я миссис Аллен все рассказал.
— Знаешь, Седрик, это уже слишком! — хором возмутились Поль и Фенелла.
Седрик победно засмеялся, и в двуколке наступила неловкая пауза. Агата чувствовала себя не в своей тарелке и в конце концов завела разговор с Полем. Он казался ей приятным парнем. «Серьезный, но доброжелательный, — подумала она. — И про войну говорит спокойно, не замыкается». Ранение он получил во время Итальянской кампании и до сих пор долечивался. Агата поинтересовалась, чем он займется после демобилизации, и удивилась, когда он вдруг покраснел.
— Вообще-то я думаю… честно говоря, у меня были планы поступить в полицию, — признался он.
— Боже, какой ужас! — вставил Седрик.
— Поль у нас единственный, кто не желает иметь дело с театром, — объяснила Фенелла.
— Я бы с удовольствием остался в армии, но теперь это исключено, — добавил Поль. — Может, я и в полицию не гожусь, не знаю.
— Когда приедет мой муж, вам надо будет с ним поговорить, — сказала Агата и тотчас засомневалась, согласится ли Рори.
— С инспектором Алленом?! — изумился Поль. — Вы серьезно? Было бы замечательно.
— Ну, не то чтобы поговорить… я думаю, он просто скажет, есть у вас шансы или нет.
— Как я рад, что у меня язва двенадцатиперстной кишки! — заявил Седрик. — В том смысле, что мне даже не надо притворяться, будто я хочу быть отважным и сильным. Нутром я пошел в Старца, это точно.
Агата повернулась к Фенелле:
— А вы, наверно, решили связать судьбу со сценой?
— Да, теперь, когда война кончилась, хочу попробовать. Пока что работаю при театре шофером.
— Ты будешь играть экстравагантных женщин, а я буду сочинять для тебя умопомрачительные костюмы, — влез в разговор Седрик. — Если когда-нибудь получу в наследство Анкретон, будет забавно превратить его в этакий абсолютно элитарный театр. Правда, если в Анкретоне останется Соня, она, как вдовствующая баронетша, потребует, чтобы все главные роли давали только ей. Господи, до чего же мне нужны деньги! Фенелла, как ты думаешь, что для меня в конечном счете выгоднее: подсюсюкивать Старцу или ходить на задних лапках вокруг Сони? Поль, ты же разбираешься в тактике скрытого наступления, — посоветуй, как мне быть, милый.
— Это тебе-то денег не хватает? При том, что, как известно, ты зарабатываешь в два раза больше, чем все мы, вместе взятые!
— Миф! Чистой воды миф! Я живу на гроши, уверяю тебя.
Росинант неспешно вывез их на проселок, упиравшийся в ворота, за которыми во всей своей красе открывался Анкретон. От ворот вверх по холму пролегала через террасы сада широкая аллея; местами переходя в ступени, она заканчивалась площадкой перед парадной дверью дома. Подъездная дорожка поворачивала от ворот налево и терялась за деревьями. «Должно быть, они очень богатые люди, — подумала Агата. — Ведь, чтобы содержать все это в порядке, нужны огромные деньги».
— Отсюда вам, конечно, не видно, что осталось от цветников, — словно в ответ на ее мысли, сказала Фенелла.
— А что, трудные дети все еще окучивают фрейдистские символы? — осведомился Седрик.
— Они, между прочим, прекрасно работают, — вступил в разговор Поль. — В этом году вся вторая терраса занята под картошку. Вон, видите, они ее там копают.
Агата уже заметила крошечные фигурки, копошившиеся на склоне.
— Картошка, — скривился Седрик. — Сублимация беременности, не сомневаюсь.