Заноза для шейха
Шрифт:
– Хэллоу, приёмная принцессы Есении.
– Я хочу говорить с ней. Позови, пожалуйста.
– А она в душе моет уши!
Разговор прерывается. Сулейман входит с подносом, и я прячу свою ярость поглубже.
– Ваш кофе, господин, – Сулейман ставит поднос и кланяется. Он как никто чувствует моё настроение и предчувствует бурю, готовую вырваться из меня. – Будут ещё какие-нибудь пожелания?
– Я жду срочный заказ из Новой Зеландии. Доставку обещали к шестнадцати часам. Скину тебе номер трека. Уточни, не будет ли задержки.
– С ночи аэропорт закрыт из-за метели.
– Да что ж такое! В Питере есть зоопарк?
– Есть.
– Поехали!
***
Есения
Сделала
– Варенька, прости! – обнимаю её. Сестра словно ушла в другие миры. С отсутствующим взглядом вышивает крестиком, сидя возле письменного стола. На нём, среди стопок учебников по психологии, лежит раскрытая книга китайского философа. Варя, в отличие от меня, предпочитает бумажные книги. Напольная лампа с серебристым колпаком мягким светом обволакивает квадратные пяльцы. В комнате не пойми с чего пахнет ладаном. В углу уютно и трепетно мерцает огонёк лампады под иконой. Помню, как Годзя взялся с упоением мастерить иконостасы. Достигнув совершенства в этом деле, он принёс лучшие из своих работ на суд нашему отцу. Так в каждой комнате появился молельный уголок. Мы с Варькой зажигаем их либо жёстко накосячив перед их величествами Фролом Великим и королевой Марго, либо на Пасху и Рождество.
Варя упорно молчит. Шишикаю ей в ухо, как ёжик. Так и зудит всё внутри от желания вывалить на голову сестры про Муху, отбор в гарем и сладкую клубнику.
Варя защищается, подняв плечо.
– Не сбивай, чифырка! Раз, два, три, четыре, – взяв иголку с ниткой зелёного цвета, Варя сверяется со схемой и считает крестики. Сестра увлеклась вышивкой, поступив в институт.
– Как у тебя хватает нервов на это? – Я всегда с восхищением и страхом смотрю на Варины вышивки в рамах. Кого только она не изобразила нитками на канве за последние пять лет. Тут и драконы, и волки, и набережные, и цветы, и влюблённые пары. Над письменным столом целая галерея. Самая поразительная картина – волчья стая в серых тонах. У Вари недавно случилась несчастная любовь, и сестра подолгу сидела у себя в комнате. Никого не хотела видеть и слышать. Как потом призналась сама – прокляла всё на свете, взявшись вышивать эту картину. Она только усугубила депрессию, но привычка доводить любое дело до конца не дала ей бросить работу.
– Из года в год ты задаёшь один и тот же вопрос. – Варя с завидным упорством кладёт стежок за стежком. Она не в маму. Ту трясёт от одного вида спиц, клубков и мулине, а швейная машинка вообще вызывает в нашей королеве священный ужас. Зато мать с упоением занимается садом. В последние пять лет ей удалось отжать у зятя под розы лужайку перед его домом. Руслан долгое время оберегал от посягательств трепетно любимой тёщи сосновый лес на своём участке. С появлением детей понял, что им нужно больше солнца, качели-карусели, и сдался. Отец в очередной раз постарался избавиться от розовой тележки с посаженными в ней цветами, но Марго заявила, что декор дворика зятя ей видится в голубых тонах.
– Потому что я не могу получить ответ на свой вопрос. – Рассматриваю схему новой вышивки. – Ты икону вышиваешь? Ладаном у тебя пахнет. Ты, часом, не в монастырь собралась?
– Есь, лучше бы ты и правда пошла в клуб! Отвечаю в сто первый раз – вышивание помогает мне сосредоточиться на некой проблеме и найти ответ. Когда работает мелкая моторика, включается мозг. Что тут непонятного? Отвечаю на следующий: я вышиваю икону. Хочу сделать подарок Годзе к Рождеству. В
– Смею напомнить, что в келье все мысли должны быть о Боге. Хотя после этого, – тычу пальцем в стену с вышивками, – ты готова к любому самоотречению! Но вообще, лучше бы ты продолжила лепить горшки! Когда занималась гончарным делом, ты не была такой занудой! И вообще, мне кажется, что человек, вышив такую огромную картину, не может испытывать ничего, кроме желания пойти и пришить кого-нибудь. В смысле прибить.
Варя откладывает вышивку и, сложив руки на животе, устремляет на меня взгляд серых глаз. В детстве нас было не отличить даже родному отцу, сейчас же мы носим разные причёски. И если я всё такая же девочка-девочка, то Варе, с её характером, прокурором работать бы. Впрочем, возможно, именно изучение психологии и несчастная любовь наложили на Варино чело печать «синего чулка». Но когда я смотрю в Варины глаза, вижу свои. Красивые серые озера – так папа говорит про глаза Марго, и она передала нам их по наследству.
– Так, включаем дедукцию, – тянет слова Варя. – Судя по тому, что ты притащила домой свою тощую жози, приключений на неё не нашлось. Ты злишься и считаешь, что мой вечер тоже должен быть испорчен.
– Ничего она не тощая! – рассматриваю в зеркале свою пятую точку. – И приключения были… На мне хочет жениться принц.
Варя с подозрением ведёт носом.
– Я не пила! – пресекаю её догадки.
– Но мы же недавно просматривали всех царственных особ, оставшихся в Европе. Одни старпёры. Уж лучше тогда Адамур…
– Да что вы все пристали ко мне с этим Адамуром! Иди сама за него!
– Он по тебе сохнет. Что за принц-то? Не томи.
– Шейх Мухаммед Азу Майнхер… Не помню полное имя.
– Звучит не очень прилично, но это полбеды. – Варя встаёт и вынимает из ящика стола колоды метафорических карт. – Никогда бы не подумала, что кто-то из моих сестёр добровольно захочет отправиться в гарем.
– Я не хочу в гарем. И хочу немедленную сессию у тебя.
– Садись, дорогая! – Варя уступает мне место и убирает пяльцы в угол. – Доставай, как обычно, двенадцать карт. То есть ты наивно полагаешь, что твой шейх окажется моногамным? Да им только по закону четыре жены положено! У него, может, как раз одной в комплекте не хватает.
Перемешиваю первую колоду и выкладываю три карты рубашками вверх. Мне хочется огрызнуться на сестру, но Руслан говорил почти всё то же самое. Руки дрожат, и колода падает.
Варя даёт мне вторую и недовольно бурчит:
– Раскладывай следующую. Я соберу.
Выкладываю из второй колоды три карты и, почти не выбирая, из третьей и четвёртой. Варя нависает над столом, как полководец над картой.
– Что тут у нас. Ну прошлое, как обычно, золотое. Сколько бы ты не вытаскивала, моя избалованная девочка. Дом – полная чаша, море поклонников, радость и любовь… А это что за поворот? – Варя берёт в руки карточку с изображением богато накрытого стола. Мне на картинке сразу бросается в глаза вазочка с горкой клубники.
– А это мой сегодняшний вечер. Шейх с меня сегодня уже за одну ягодку хотел трусы стянуть.
– То ли ещё будет, – Варя бросает на меня заинтересованный взгляд. – Надеюсь, ты вела себя достойно?
– Нет, – признаюсь я, и сердце пускается в галоп, стоит вспомнить как жарко меня обнимал Мухаммед. – Принц кормил меня клубникой, а я его маминой клюквой в сахаре, но…
– Но тут на переднем плане фаршированный баклажан, – ехидно улыбается Варя.
– Фу, пошлячка. Если продолжить ассоциации, то баклажан я не ела!