Запад Эдема (пер. О. Колесникова)
Шрифт:
Херилак смотрел и терпеливо ждал, пока они охотились и ели все, что только хотели. Женщины выделывали шкуры оленей, и когда их наберется достаточно, у них снова будут палатки. Мастодонты паслись на лугах и скоро их мощные шкуры снова стали гладкими. Херилак смотрел на это и ждал. Каждую ночь он смотрел на небо, где луна становилась яркой, то вновь убывала, и вот однажды, когда она исчезла в очередной раз, он наполнил каменную трубку корой и созвал всех охотников к своему костру. Когда все покурили, он встал перед всеми и рассказал о том, что думал все это время, с тех пор как они вернулись назад, к
Зима приближается. Нам нельзя оставаться здесь и встречать ее, мы должны уйти туда, где хорошая охота и нет мургу. Я предлагаю пересечь высокие горы и дойти до зеленых холмов за ними. Если мы выйдем сейчас, пока еще не кончилось лето, мы сможем пройти через перевалы. Мунан говорил, что они проходимы только в это время. У нас не будет забот о пище, потому что мы сможем есть мясо, взятое у мургу, и дойдем до зеленых холмов до наступления зимы. Я думаю, сейчас самое время грузить волокуши и отправляться в путь.
Никому не хотелось уходить отсюда, но ни один не нашел причины, чтобы остаться. Выбор был невелик: льды или мургу. Они говорили большую часть ночи, но так и не нашли другой дороги, открытой для них. Оставалось одно: горы.
Утром волокуши были собраны и старые постромки починены новой кожей. Маленькие мальчики разворачивали комки меха, извергнутые совами, и по костям, которые были у них, Фракен прочел будущее.
– Не сегодня, но завтра, – сказал он. – Мы выходим на рассвете, поэтому, когда солнце выглянет из-за холмов и засияет на небе, оно не увидит здесь ничего. Мы должны уходить.
В ту ночь, после того как они поели, Керрик сидел у огня, связывая травинками длинные шипы с ягодных кустов. Запасы дротиков для хесотсанов значительно уменьшились, а здесь не было деревьев, на которых они росли. Впрочем, они и не требовались. Керрик затягивал узел, когда мимо него прошла Армун и подбросила остатки дров в огонь, а затем принялась увязывать все свое имущество в узел. Она делала это молча, и Керрик вдруг понял, что она вернулась к своей старой привычке закрывать лицо волосами.
Когда она подошла ближе, он схватил ее за запястье и подтащил к себе, но она снова отвернулась от него. Только когда он взял ее за подбородок и повернул лицо к себе, то увидел слезы, переполнявшие ее глаза.
– У тебя что-то болит? – участливо спросил он. – В чем дело?
Она покачала головой и продолжала молчать, но он был встревожен и заставил ее говорить. В конце концов, отвернувшись от него, закрывая лицо волосами, она рассказала.
– У нас будет ребенок. Весной…
От возбуждения Керрик забыл о ее слезах и тревогах, привлек ее к себе и громко засмеялся. Он знал теперь о детях, видел их рождение и гордость родителей, и никак не мог понять, почему Армун плачет вместо того, чтобы радоваться. Она не хотела говорить с ним и продолжала отворачивать лицо. Сначала он тревожился, затем начал злиться на ее молчание и наконец встряхнул ее, когда она запричитала громче. Впрочем, он тут же устыдился сделанного, вытер ее слезы и привлек к себе. Когда она успокоилась, то уже знала, что ему рассказать.
– Ребенок будет девочкой, и лицо ее будет похоже на мое, – сказала она, касаясь отверстия в своем рту.
– Это будет хорошо, ведь ты прекрасна. Она слабо улыбнулась и ответила:
– Только для тебя.
– Но теперь над тобой никто не смеется.
– Это потому, что ты здесь. Но дети будут смеяться над нашей дочерью.
– Не будут. Вместо дочери может быть сын, и он будет похож на меня. У твоей матери или отца губа была такой же, как у тебя?
– Нет.
– Тогда почему это должно быть у нашего ребенка? Значит, ты одна имеешь это, и я счастлив иметь женщину с таким лицом. Тебе незачем плакать.
– Я не буду, – она вытерла слезы. – Я больше не буду беспокоить тебя своими слезами. Ты должен быть сильным и крепким, когда завтра мы отправимся в горы. На той стороне действительно будет хорошая охота?
– Конечно. Мунан говорил об этом, а он там был.
– А будут там… мургу? Мургу со смертоносными палками?
– Нет. Мы оставим их здесь и уйдем туда, где они никогда не появятся.
Он не упомянул о темных мыслях, которыми не хотел делиться ни с кем. Вайнти была жива, а она ничего не забудет и не успокоится до тех пор, пока все тану не будут мертвы.
Они могут уйти, но так же, как ночь следует за днем, она последует за ними.
Глава 18
На пятый день местность начала подниматься. Западный ветер стал холодным и сухим. Охотники Хар-Хаволы нюхали воздух и радостно смеялись, ведь они хорошо знали эту часть мира. Они возбужденно переговаривались между собой, указывая на знакомые ориентиры, и торопились вперед, подгоняя медленно тащившихся мастодонтов. Херилак не разделял их радости, потому что понимал, что охота здесь плохая. Несколько раз он видел, что этой дорогой проходили другие тану, а однажды нашел остатки костра с еще теплым пеплом. Правда, самих охотников он ни разу не видел: видимо, они избегали приближаться к этой большой и хорошо вооруженной саммад.
Дорога, которой они шли, уходила все дальше и дальше в холмы, каждый из которых был выше предыдущего.
Однажды утром Хар-Хавола радостно закричал и указал туда, где поднимающееся солнце касалось высоких белых пиков. Это были покрытые снегом горы, которые им предстояло пересечь.
День за днем дорога поднималась все выше и выше, пока горы, бывшие сначала барьером впереди, не окружили их со всех сторон. Они казались бесконечными и грозными. Только когда саммады подошли ближе, они увидели, что из самого их сердца течет река. Вода была быстрой, холодной и серой. Они шли вдоль нее, следуя всем ее изгибам и поворотам, пока предгорья не исчезли из вида. Пейзаж тоже изменился: деревьев стало меньше, и большинство из них были вечнозелеными.
Однажды на склоне горы над ними появились белые рогатые животные, прыгавшие по камням. Одно из них остановилось у края, и тут же стрела, выпущенная Херилаком, сбросила существо вниз. Его мех был курчавым и мягким, а мясо, поджаренное тем же вечером, восхитительно жирным. Хар-Хавола облизал со своих пальцев жир и удовлетворенно хмыкнул.
– До сих пор я только однажды ел горного козла. Их очень тяжело добыть – они живут только высоко в горах. Кстати, сейчас нам нужно подумать о корме для мастодонтов и дровах для наших костров.