Западня для князя
Шрифт:
Татарин уже снова надел непроницаемую маску. Он был хитер и умел ждать.
Семёна поволокли к выходу, где он невольно столкнулся с выходящим Георгием. Тут же охранник дал Семёну по ребрам тупым концом копья так, что тот вылетел во двор.
— Сотник! Слышь меня?
Георгий обернулся.
— Ради Христа прошу тебя, помоги, зарекся я на разбой людей водить! Не спасешь совсем — помоги умереть смертью христианскою! Не дай на поругание собакам!
Дружинник все дальше оттаскивал Семёна от сотника. Вывернув голову, Семён все же увидел, как Георгий кивнул.
Георгий прилег в своей горнице, но сон не шел. Ждал разговора с князем.
Резко встал, стал собираться.
Пир когда-нибудь закончится. Нужно быть готовым.
Позвал мальчонку, чтобы тот принес воду. С наслаждением подставил шею и спину под прохладные струи. Смыл дорожную грязь. Надел свежую одежду. Достал меч, положил на сундук. Сел на лавку. Все, готов.
Почему-то на ум пришло, как пять лет назад в палатах так же пировали. Сотник улыбнулся своим мыслям.
Даниил всегда привечал своих дружинников. Искренне любил их за верность и отвагу.
В тот раз дружина веселилась на славу. Георгий тогда всего несколько месяцев прослужил у князя, поэтому все обычаи были для него в диковинку.
Выбирали самого удалого дружинника. Князь предложил награду — перстень с самоцветом. Вещь дорогую и памятную.
Во хмелю все тут же наперебой начали рассказывать о своих подвигах.
Георгий о себе говорить не любил, да и не считал себя достойным награды, поэтому веселился с другими и слушал.
Наконец князю это наскучило, и он поставил новое условие.
— Нет, эдак не пойдет, — сказал он, — каждый о себе горазд рассказывать. Ну-ка поведайте об удали своих товарищей.
Повисло неловкое молчание. И тут слово взял до сих пор молчавший сотник Михаил. Он вообще не любил говорить на пирах.
— Я о своем десятнике скажу, — кашлянул, собираясь с силами, — он хоть и недавно у нас, но дружинник исправный. Да и разведчик каких мало. Вот недавно отбивались мы от степняков. Пришли они большим отрядом, поболе нашего. Так десятник мой вот чего учинил. Зашел с малой силой им в голову и устроил такой переполох, что рванули степняки назад со всей прыти, а там уж мы в засаде ждали. Ни один не ушел.
— А кто засаду ту придумал? — с интересом спросил князь.
— Он и придумал. Места хорошо знал, где ударить можно, где схорониться до поры.
Князь, казалось, остался доволен услышанным.
— Приведи его ко мне, — сказал он, — за такую удаль быть ему сотником, а не десятником.
Михаил улыбнулся.
— Да вот он сам сидит, я его с собой привел.
Тут Георгий с удивлением почувствовал, что все смотрят на него…
Этот эпизод согрел душу теплом. Георгий машинально стал вертеть кольцо на пальце — тот самый перстень. Он носил его с тех пор как память. Его разбойники почему-то не тронули.
Разбойники. При воспоминании о них мысли сотника вернулись к настоящему. Вздохнув, он прислонился к бревенчатой стене.
Время шло, а к князю не звали. Глаза закрывались сами собой — сказывалась усталость. Ложиться одетым не хотелось. Сотник подозревал, что забудется крепким сном, как только его голова коснется подушки. Тогда он не сможет с ясными мыслями явиться на зов.
Зашаркали шаги. Вошел старый слуга князя — Матвей.
— Вставай, Егорушко, князь зовет, — сказал он. — Ба! Да ты и не ложился. Что ж, и не отдохнул совсем?
Георгий вздохнул.
— После смерти отдохнем, отец.
Сотник встал и пошел за Матвеем.
Князь ждал Георгия в своих покоях.
Даниил стоял перед иконостасом. Перед иконой Спасителя мерцала лампада. Тяжело было на сердце у князя. Все его усилия по укреплению городов Галиции и Волыни были потрачены впустую. Соседи в помощи отказали. Ему пришлось уступить силе орд темника Бурундая, сменившего слабого Курем-су. Он сумел остаться князем в своей вотчине, но получил приказ уничтожить все укрепления городов, которые он так тщательно и тайно возводил.
Уезжая первый раз в Орду, он устроил все дела, попрощался с братом, так как думал, что уже не вернется, однако смелостью своей завоевал уважение хана и получил ярлык на княжение с условием подчинения Орде, которое старался не исполнять.
Но сейчас, когда князь Василько и его сын Лев были вынуждены согласиться на уничтожение только что возведенных каменных стен и башен взамен на относительную самостоятельность княжества, дело принимало серьезный оборот. Такая победа равнялась проигрышу.
Этот день Даниил пытался отсрочить больше пяти лет, выигрывая отдельные сражения с Куремсой. Дольше остальной Руси на целых пять лет противостоял князь татарам. Про него говорили: первым Даниил обнажил меч на кочевников и последним вложил его в ножны.
Первым… на Калке…
Князю вспомнилась та злополучная для всей Руси битва близ реки Калки, когда погибло шесть князей из девяти. Из десяти дружинников только один вернулся домой, да и то только потому, что князья Мстислав Удатный и Даниил сумели прорваться через ордынское кольцо и организовать отход через степи. Такое сокрушительное поражение русичам еще не наносилось.
31 мая 1223 года. Степь была покрыта весенней травой, половодная в это время года Калка катила свои воды. На одном берегу, на холме под разноцветными родовыми стягами — отряды русской дружинной конницы, а на противоположном берегу, на зеленой равнине, — ровные ряды ордынской конницы, неподвижно застывшие в боевом строю. Строй ордынцев черный, зловещий, в плотной массе его невозможно пересчитать воинов. А ведь стояли еще полки в засаде, про которые не ведали русичи.
На военном совете, который был наспех собран князьями, мнения разделились. Великий князь Мстислав Киевский, считавшийся старейшим в войске, был против немедленного наступления. Он считал, что нужно построить на холме укрепленный лагерь, где можно было бы отсидеться, разослать во все стороны разведчиков, чтобы выяснить силы противника. Его поддержали многие князья. Мстислав Удат-ный, наоборот, настаивал на немедленной атаке. Того же мнения придерживался и половецкий хан Котян, многочисленная конница которого пришла вместе с русским войском. Он жаждал мести за разорение своих кочевий, виновником которого был отчасти он сам.