Западня. Правила большой игры
Шрифт:
— Хорошо, — перебил майор. — Дальше что было?
— Потом мы среагировали на сигнал тревоги, согласно инструкции он прозвучал после считывания удостоверений на имя Джека Зиберта и Рона Барнаби.
— Понятно… А что задержанные говорят по этому поводу?
— Они все отрицают и говорят, что это ошибка…
Майор посмотрел на задержанных. Парни были избиты, однако еще не до такой степени, когда требовалось срочное врачебное вмешательство.
— Рассказывайте, что с вами произошло. Говорите, я разрешаю, — сказал Гастон.
— Это какое-то недоразумение… — заговорил тот, что был
— Давайте по порядку — где вы говорили с человеком?
— В туалете, сэр. Мы с приятелем мыли руки, а он подошел и сказал, что ему нужна помощь.
— Тот, который моложе, или тот, что постарше?
— Молодой. Он сказал, что его преследует жена, от которой он хочет сбежать. Сказал, что полгода в ботинок откладывал наличные на побег. А теперь не может взять билет, потому что жена стережет… Попросил взять ему билет… Точнее, выбить чек в автомате на двойной билет. Он дал мне документы, которые мы и использовали. Потом нас свалили, надели наручники и стали… бить.
— Куда брали билет?
— Куда… — Задержанный замолчал, вспоминая.
— До Бландсельда! — подсказал второй.
— Да, двойной билет до Бландсельда, полулюкс. Он еще сказал, чтобы я не брал на «Дюршлаусс»! Сказал, что они его плохо обслуживали.
— Ну еще бы, — усмехнулся майор. Уж он-то знал о причинах нелюбви Зиберта к этой компании. — Где вы должны были передать им документы и чек?
— Там же, в туалете. Они сказали — мы здесь вас подождем.
— Понятно. Вы взяли чек?
— Нет, сэр. Не успели. Нас сразу задержали.
— Агент Маллоун, вы взяли чек?
— Нет, сэр, — покачал головой Маллоун. — Все произошло так быстро, что…
— Ну ладно, может, это и к лучшему, что твои люди не знают, как работает билетная автоматическая касса, — сказал майор, поворачиваясь к Лерою. — Возможно, они сами взяли этот чек и выкупили билеты.
— Это моя вина, сэр, — повторил старший агент.
— Я это понял, но сейчас нужно разослать фото Зиберта и Барнаби службам безопасности всех лайнеров компании…
— На рейс какой компании вы брали билет? — снова обратился майор к задержанным.
— «Ригхольт», сэр…
— Отлично. Значит, разошлите фотографии на все суда этой компании, отправленные до Бландсельда. Все, выполняйте.
— А что делать с ними? — спросил Лерой указывая на задержанных.
— А что с ними делать? Убить, конечно… — Увидев, как расширились от ужаса глаза несчастных, майор со смехом сказал: — Да шутка это, шутка. Отпустите их, но прежде возьмите расписку, что они не имеют к нам никаких претензий.
— Мы не имеем никаких претензий! — в один голос заверили задержанные.
— Рад это слышать.
94
В подпорченном настроении майор Гастон вернулся к себе. Вместе с ним в кабинет вошел и Лерой.
— Сэр, а может, нам не ограничиваться одной компанией, а разослать фотографии с инструкциями во всех направлениях?
Майор со вздохом опустился в кресло:
— Видишь ли, Лерой, нескольким судам одной компании мы может послать фотографии в рекомендательном порядке, но, если рассылать информацию централизованно —
Старший агент угрюмо слушал, не решаясь перебить.
— Ты вот что, сходи к Карпентеру, или кто там у тебя занимался этим уродом, который машины ворованные разбирает…
— Бруно Вальдесом?
— Вот-вот. Принеси все материалы. Нужно окончательно с этим разобраться, у нас ведь и других дел хватает.
Когда Лерой вышел, Гастон снова вздохнул и осторожно дотронулся до лица, на котором еще осталось несколько подсохших ссадин.
Вчера, несмотря на плохое самочувствие, ему пришлось принять участие в столкновении с камрадами из ячейки. Когда майор и его люди прибыли на явочную квартиру, камрады уже были там. Пришлось с ними схватиться, но, к счастью, удалось обойтись без тяжелых потерь — только трое раненых. Такую цену пришлось заплатить, чтобы пробиться к явочной квартире.
Правда, к тому времени там уже никого не было — те, кто взял деньги и заготовки, ушли через крышу.
Поначалу Гастон был твердо уверен, что это дело рук ячейки. Он полагал, что камрады выбили информацию из Зиберта и Барнаби, а потом наведались в квартиру, однако захваченный в плен раненый утверждал обратное.
Этого беднягу фактически со смертельным ранением привезли в госпиталь, и врачи сколько могли поддерживали его жизнь, чтобы он дал показания.
Из них следовало, что освобожденные из фургона двое арестантов оказались не Рамоном Альваресом и его другом, а совершенно незнакомыми Сайрусу людьми. Сайрус был командиром всей группы и лично знал Рамона.
Пока раненого Сайруса везли в дом камрада Квентина, где прятались освобожденные арестанты, он названивал Квентину, выясняя, как выглядят эти люди. Поняв, что ни один из освобожденных не является Рамоном, Сайрус сказался тяжело больным.
Увидев гостей, он окончательно убедился, что это посторонние люди или даже шпионы, и вызвал на помощь всех камрадов.
Чтобы выяснить наверняка, лигийцы эти двое или случайные люди, их решили подвергнуть пыткам. Эту работу обычно выполняла Лорейн.
Майору Гастону уже приходилось сталкиваться с тем, во что превращались ее жертвы. На телах некоторых из них почти не оставалось кожи, при том что их до последнего поддерживали в сознании — они должны были чувствовать боль.
Их находили в чуланах, в подвалах домов, откуда агенты ячейки убегали, спасаясь от контрразведки.
Майор и сам был лишен сантиментов, но на такое он бы не пошел, хотя и заходил порой довольно далеко.
По словам раненого, эти двое вели себя странно. Они кричали от страха, казалось, они в истерике, а на самом деле все это делалось для отвода глаз. Пока один отвлекал внимание, борясь с Лорейн, второй обезоружил Квентина и стал в упор расстреливать камрадов.