Западня. Шельф
Шрифт:
— Он в институте разведки работает, вот! Геологической. Зимой ходит на работу, а летом — в это самое поле.
— И что он там делает?
— Живет в лесу, ест тушенку и ходит по горам с молотком, — сказала Лиза, наконец оборачиваясь, и отвела с лица грязный мокрый локон. — Берет об-раз-цы. Это называется разведка. А еще — экспедиция.
— Как же он живет в лесу и ходит по горам, когда он на полевых работах?
— А вот так, — буркнула Лиза. Этого она сама не понимала, просто привыкла, что каждое лето папа уезжает «в поле», а потом рассказывает про горы и тайгу. — Просто
— А я не знаю, — беззаботно ответила Лена. Лиза опешила.
— Как это?
— А вот так. Мама с папой развелись. Ругались, ругались, а потом папа ушел и больше к нам не приходит.
Лиза замерла от страха. Как это ужасно — когда папа вдруг просто исчезает... нет, это невозможно даже представить!
— А ты по нему скучаешь? — тихо спросила она. — Я вот по своему папе ужасно скучаю, когда он в поле.
— Неа. Мама говорит, что он... — Лена замычала, покраснела, — в общем, очень плохой. И он нам не нужен.
Лиза присела на край арыка, грустно посмотрела на подругу — та увлеченно обдирала покрытые легким пушком ягоды японской вишни. На Лизу она не смотрела; вот Лена отправила в рот целую пригоршню ягод, лихо выплюнула косточки и замычала какую-то мелодию. Вроде бы ей было весело, но Лизе почему-то стало неловко и грустно — как будто Лена плачет, а Лиза никак не может обнять ее и утешить. В уголках Лениных губ запузырился вишневый сок — словно она упала и разбила губы. Лиза отвернулась.
— Мои родители тоже ругаются, — тихо сказала она.
— Ну и что? У всех родители ругаются. Дальше полезем?
— Мне дед только досюда разрешил, — ответила Лиза, осмотревшись. Впереди темной громадой вставал огромный старый тутовник, росший на участке дяди Гриши.
— Ну и подумаешь! Ты что, боишься?
— Нет, конечно, — фыркнула Лиза и соскользнула с края канавы.
Они пробрались мимо еще пары участков, когда Лена вдруг остановилась и наклонила голову набок, прислушиваясь.
— Воду пустили, — сказала она.
Лиза пискнула радостно и испуганно. Теперь и она услышала глухой отдаленный рокот. Внезапно ей стало тревожно; захотелось выпрыгнуть из арыка — уж больно грозным показался ей этот шум, не похожий на обычное бульканье и журчание. Лиза огляделась: берег, как назло, густо покрывал малинник, колючие ветки переплетались, не давая выбраться наверх. Ленка попятилась, ударилась спиной об выставленные Лизины руки. Девочки одновременно увидели, как на них движется мутный, доверху заполняющий канаву вал, на гребне которого кружились ошметки коричневой пены и мусор. Они дружно завизжали; вода сбила их с ног и потащила вдоль русла. Лиза снова попыталась закричать; рот наполнился жидкой глиной, ветка царапнула язык. Паника холодными щупальцами проникла в мозг. Лиза успела представить, как вода тащит ее — уже мертвую, с залепленными илом глазами — дальше, дальше, мимо участка, где дед возится с заслонками и не видит, как мимо проплывает труп его внучки, и дальше, в неведомые болота, где в ее белое раздутое лицо вцепятся черные пиявки... Лиза судорожно забилась, пытаясь вынырнуть. Наконец, сумела приподнять над водой голову. Жадно вдохнула, закашлялась.
Воздух показался ей сладким и почти горячим. Лиза рассмеялась от облегчения. Рука чиркнула по дну, зачерпывая горсть ила. Вокруг пальцев обмоталось что-то длинное, тонкое, отвратительно скользкое, как сопли.
— Ой, фууу! — вскрикнула Лиза. Отплевываясь и чихая, она встала на ноги, цепляясь за скользкие края канавы. Рядом фыркала и мотала головой Лена.
— Вот это дааа!.. — выдохнула она.
Лиза хихикнула. Подруга выглядела как чучело из мультика — мокрые волосы слиплись, платье превратилось в грязную тряпку.
Лиза машинально обтерла ладонь о мокрый сарафан, пытаясь избавиться от скользкой гадости, обвившейся вокруг пальцев. На солнце вдруг вспыхнуло что-то серебристое. Лиза вскрикнула снова — в унисон с Леной; девочки склонились над находкой. Это оказалась небольшая металлическая фигурка; то, что вызвало у Лизы такое отвращение, было когда-то сыромятным ремешком — а теперь просто прогнившими насквозь ошметками кожи.
— Вроде как птичка, — сказала Лена.
Лиза кивнула и еще раз прополоскала фигурку в мутной воде, смывая остатки глины.
Птичка заблестела на солнце, засверкала полированными гранями. Она завораживала. Лиза осторожно провела пальцем по металлической грани. Размокший ремешок был неприятно склизким и, казалось, разлагался под руками. Лиза с отвращением сорвала его и бросила обратно в канаву.
— Воробушек, — сказала она, рассмотрев фигурку получше. — Серебряный такой!
— Такой клевый! — протянула Ленка. — Дай!
Лиза быстро отдернула руку и сжала в кулак. Фигурка очень нравилась ей, и она не собиралась с ней расставаться. Она была знакома с Леной недавно, но уже успела узнать ее достаточно, чтобы понимать — если просто дать ей воробушка в руки, то потом вряд ли получится его забрать.
— Это я нашла! — сказала Лиза и на всякий случай спрятала руки за спину.
— Ну, дааай! — заканючила Ленка. — Хотя бы поносить. Я тебе верну, честное слово!
Лиза закусила губу и упрямо покачала головой.
— А я тебе вкладыш от «Дональда»!
Лиза заколебалась. Вкладыш от «Дональда», ничего себе! У Лизы был всего один, и она чувствовала себя неудачницей. У некоторых во дворе было по десять, даже по двадцать этих восхитительно пахнущих ярких бумажечек с рисунками из диснеевских мультиков. Более того, ходили невероятные слухи о девочке, которая сумела собрать все вкладыши, какие только бывают, — целых сто «Дональдов», — но в такое Лиза уже не верила. Жвачки «Дональд» можно было купить только на центральном рынке, у цыган, и стоили они целый рубль. Как Лиза ни умоляла бабушку и деда, ей ни разу их не покупали — мол, дорого, вредно, подозрительно... да и черт знает, откуда они у цыган берутся и где делаются, еще дизентерию подхватишь! «Зачем тебе эта дрянь химическая!» — возмущалась бабушка, и у Лизы наворачивались слезы на глаза от невозможности объяснить, как это важно, как это нужно, просто необходимо — вкладыши от «Дональда»... «У всех во дворе есть», — шептала она. «А если все во дворе с крыши решат сигать, ты с ними пойдешь?» — ядовито спрашивала бабушка, и Лиза замолкала.