Западня
Шрифт:
Приближалась первая кадриль, и военно-морской флот увел приз из-под носа у армии. Дав согласие на танец капитану Гленни, леди О'Мой увидела Тремейна, проходившего мимо под руку с Сильвией, и, остановившись, коснулась веером его рукава.
— А меня не приглашаешь на танец, Нед? — кокетливо упрекнула она.
— Потому что не смею надеяться на благосклонность. — Я не настаиваю, но мне нужно кое-что тебе сказать. Встретив ее взгляд, он удивился, найдя его странно серьезным для нее, и, отвечая на него, обещал подойти.
То
Мисс Армитидж облокотилась о балюстраду.
— Вас хочет видеть Юна, — сказала она.
Стоя рядом, капитан Тремейн любовался ее изящным профилем, четко очерченным на фоне ночи льющимся из окон светом, локонами густых черных волос, ниспадающих на шею, слабо мерцающей на ней ниткой жемчуга, которой сейчас играли пальцы мисс Армитидж. Трудно было сказать, что в этот момент больше занимало его мысли: изящный профиль, восхитительный изгиб шеи или жемчужные бусы. Это украшение представлялось ему вещицей очень дорогой, во всяком случае, не по его карману, уж точно.
Он так глубоко погрузился в свои мысли, что мисс Армитидж была вынуждена напомнить:
— Юна хочет вас видеть, капитан Тремейн.
— Едва ли столь же сильно, — ответил он, — как иные хотят видеть вас.
Она рассмеялась как-то особенно, по-мальчишески.
— Благодарю, что вы не сказали, «столь же сильно как вы хотели бы видеть иных».
— Мисс Армитидж, я всегда стараюсь быть прямым в своих высказываниях, разумеется, насколько это позволяют приличия.
— Но не исключено, что вам так только кажется.
— О, вовсе не кажется. Я говорю о том, что знаю.
— Я тоже, — заверила она и вновь повторила: — Юна хочет вас видеть, капитан Тремейн. — Ее собеседник вздохнул, его лицо приняло несколько отчужденное выражение.
— Конечно, если вы так настаиваете, — сказал он и приготовился проводить ее обратно в залу.
Мисс Армитидж повернулась, собираясь идти, но, прежде чем сделать первый шаг, вскинула голову и посмотрела ему в глаза.
— Почему вы никогда не понимаете меня?
— Возможно, из-за чрезмерного желания понять вас.
— Тогда постарайтесь воспринимать мои слова буквально и не искать за ними смысл, который я в них не вкладываю. Когда я сказала, что Юна хочет вас видеть, я сообщила простой факт, а не команду идти к ней. И сначала мне нужно с вами поговорить.
— Если я должен понимать вас буквально...
— В противном случае, разве я стала бы утруждать вас вести меня сюда?
— Простите меня, — сказал Тремейн, чувствуя некоторое раскаяние за свою минутную отчужденность. — Сильвия! — горячо
— Да? — вновь опершись о балюстраду, мисс Армитидж стала теперь так, что капитан не мог видеть ее профиль, зато он опять видел пальцы, перебирающие жемчужины.
— Вы хотели мне что-то сказать? — проговорил Тремейн своим обычным спокойным тоном. Если бы он не смотрел при этом в сторону, то заметил бы, как нервно, почти судорожно сжались ее пальцы, натянув жемчужную нитку так, словно она хотела ее порвать. Движение было слабым, едва заметным, говорящим, видимо, о переживаемой досаде, но Тремейн его не видел, а если бы увидел, то все равно не знал бы, как это объяснить.
Наступила долгая пауза, которую он не осмелился прервать.
— Это касается Юны, — наконец сказала мисс Армитидж тоже спокойно.
— А я надеялся, — со значением произнес Тремейн, — что вас.
Резко повернувшись, она обратила на него сердитый, почти гневный взор:
— Что вы такое говорите, капитан?
Но, прежде чем он сумел найти нужный ответ, мисс Армитидж, вернувшись к своей обычной манере держаться, поведала о предчувствиях Юны относительно Дика и в двух словах рассказала о том, что в связи с этим она хотела от него.
— Вы предложили ей обратиться ко мне?
— Конечно. После вашего обещания мне.
Тремейн задумался.
— Меня удивляет, — медленно произнес он, — что Юне нужно напоминать о том, что я являюсь ее другом. Интересно, к кому она сама решила сначала пойти?
— К графу Самовалу.
— Самовалу?! — выкрикнул Тремейн. Он был в негодовании. — К этому лицемеру?! Я не могу понять, почему вообще О'Мой до сих пор терпит его в своем доме.
— Теренс, как и любой другой, готов сносить все капризы Юны.
— Тогда он еще более неразумен, чем я подозревал.
— Если вы не оправдаете надежд Юны, — сказала мисс Армитидж, немного помолчав, — я имею в виду, если вы не уверите ее, что готовы сделать для Дика все, что в ваших силах, когда представится такая возможность, я боюсь, что она при ее теперешнем настроении попробует воспользоваться услугами графа Самовала, что даст ему власть над ней, и меня бросает в дрожь при мысли о последствиях, к которым это может привести. Этот человек — змея, очень неприятный.
По откровенности мисс Армитидж Тремейн мог судить, насколько она была встревожена, и он поспешил ее успокоить.
— Юна сегодня же услышит мои заверения, — обещал он. — Что ж, дело вполне реальное — ведь я не ручаюсь неизвестно за что или непонятно за кого. Хотя, — задумчиво добавил капитан, — вероятность того, что мои услуги потребуются, уменьшается с каждым днем. Юна, может быть, полна предчувствиями, но между предчувствием и событием, бывает, проходит немало времени.
Они немного помолчали, потом мисс Армитидж сказала: