Западня
Шрифт:
– А он будет сегодня? – спрашиваю я.
– Он уже давно должен был быть дома, – отвечает она. – Вы его коллега?
Отрицательно качаю головой. Физически чувствую подозрение, которое исходит от нее, но у меня нет другого выбора, приходится просить ее об одолжении.
– Послушайте, мне срочно нужна его помощь. Вы не могли бы позвонить ему на мобильный телефон?
– У него нет с собой мобильного телефона.
О, Линда. Это уже слишком для твоих планов!
– Хорошо… Тогда не могли бы вы ему передать, когда он вернется?..
– А вы кто?
– Меня зовут Линда Михаэлис. Много лет назад Юлиан расследовал убийство моей сестры. Мне срочно нужна его помощь.
Женщина хмурится, похоже, колеблется, следует ли пригласить меня войти и выслушать, в конце концов, решает, что не стоит.
– Просто скажите, что я приходила. Линда Михаэлис. Скажите, что я его вычислила. Человека, который убил. Его зовут Виктор Ленцен. Вы запомните? Виктор Ленцен.
Женщина смотрит на меня как на сумасшедшую, но ничего не говорит.
– Скажите ему, чтобы он как можно скорее приехал по этому адресу, – продолжаю я, судорожно достаю из сумочки блокнот и вырываю страничку, на которой записан адрес Ленцена. – Как можно скорее. Хорошо? Это очень важно.
Умоляюще смотрю на нее, но в результате она лишь слегка отшатывается от меня.
– Если это так важно, почему бы вам просто не позвонить в службу спасения? – спрашивает она. – Юлиан не единственный полицейский на свете.
– Это долго объяснять. Прошу вас.
Протягиваю ей листок. Она, не двигаясь, смотрит на него. Недолго думая беру ее руку и, не обращая внимания на испуганное ойканье, впихиваю в нее листочек с адресом.
Поворачиваюсь и ухожу.
… Фонарь, как закатное солнце, заливает такси оранжевым светом. На подгибающихся ногах добираюсь до машины, сажусь. Отступать больше некуда. Говорю водителю адрес и пытаюсь подготовиться к решительному бою. Перед внутренним взором всплывает лицо Ленцена, и волна адреналина и ненависти накрывает меня. Чувствую небывалый прилив энергии, с трудом могу усидеть на месте. Делаю несколько глубоких вдохов и выдохов.
– С вами все в порядке? – спрашивает водитель.
– Лучше не бывает, – отвечаю я.
– Вам плохо?
Отрицательно трясу головой.
– А вы не знаете, что это за музыка сейчас играет, – спрашиваю я, чтобы переменить тему разговора.
– Скрипичный концерт Бетховена, – отвечает водитель. – Какой точно, не могу сказать. Вам нравится Бетховен?
– Мой отец любит Бетховена. Помню, раньше он при первой возможности на весь дом заводил Девятую симфонию.
– О, как по мне, так это волшебная вещь.
– Серьезно?
– Абсолютно. Бетховен написал Девятую симфонию, когда уже совсем оглох. И эта чудесная музыка, все эти инструментальные партии, многоголосье, хор, солисты, все эти чудесные, божественные звуки возникли в голове глухого человека.
– Ой, а я и не знала, – вру я.
Водитель вдохновенно кивает. Мне нравится его энтузиазм.
– Когда Бетховен первый раз дирижировал своей Девятой симфонией, сразу после заключительных аккордов публика за его спиной взорвалась аплодисментами. Но Бетховен не мог этого слышать. Он повернулся к залу, не зная, какое впечатление произвела его симфония. А когда увидел восторженные лица, понял, что все в порядке.
– Вау, – говорю я.
– Да, вот так, – говорит водитель.
Он довольно резко нажимает на тормоз, мы останавливаемся.
– Приехали, – говорит он.
Поворачивается, смотрит на меня. Киваю и говорю:
– Хорошо.
Выбираюсь из безопасного кокона машины, которая тут же уезжает и скоро исчезает в темноте. Я на окраине города. В солидном, спокойном жилом районе. Дома больше, чем на улице моих родителей. Каштановые аллеи. Сразу узнаю дом Ленцена. Я его видела на фотографиях. Их сделал частный детектив, которого я наняла еще в самом начале своей операции, чтобы выяснить все что можно о Ленцене, его семье и его окружении.
Вот уже в третий раз за сегодняшний вечер я иду по гравиевой дорожке, но на этот раз колени не дрожат и сердце не выскакивает из груди. Я спокойна. Срабатывает датчик движения, и путь мой освещается. Две ступеньки крыльца. Внутри загорается свет, и не успеваю нажать на кнопку звонка, как Виктор Ленцен открывает дверь.
Эти светлые прозрачные глаза.
Он жестом предлагает мне войти.
32
Я достигла цели своей экспедиции.
Виктор Ленцен передо мной, на расстоянии вытянутой руки.
Он закрывает за нами дверь, мир исчезает. Мы остаемся одни.
Ленцен изменился. На нем черная рубашка и джинсы, выглядит так, что хоть сейчас снимай в рекламе лосьона после бритья. И эти светлые глаза, которые я никогда не забуду, потому что впервые посмотрела в них там, в квартире Анны. И как я только могла сомневаться в этом?
– Зачем вы пришли, Линда? – спрашивает Ленцен.
Он мне теперь кажется чуть меньше ростом, чем во время нашей последней встречи. Или это я стала чуть выше?
– Мне нужна правда, – говорю я. – Я заслужила это – знать правду.
Несколько секунд мы стоим в его прихожей, глядя друг на друга. Воздух между нами дрожит от напряжения. Пауза болезненно затягивается, но я выдерживаю ее. Виктор Ленцен отводит глаза.
– Не разговаривать же нам в прихожей, – говорит он.
Он идет, я за ним. Дом его огромен и пуст. Кажется, будто он собрался отсюда съезжать или так толком и не въехал.
О чем, интересно, он сейчас думает, когда идет, чувствуя меня за своей спиной. То, что я здесь, означает, что я все поняла. И что ничего не закончилось. И предстоит очередной раунд.