Западня
Шрифт:
Но она же сама то и дело ее обрывает, не дает задать вопроса, сочувствие ей, кажется, совсем не нужно… Наконец Наташа не выдержала и сошла на очередной остановке, хотя до дома было еще далеко. Она надеялась, что Милена уедет дальше, но та успела выскочить. Девчонка стояла, ничуть не скрываясь, придерживая спадающий с плеча рюкзачок и с вызовом смотрела на нее. Наташа не выдержала и подошла:
— Ну, что тебе от меня надо? Поговорить? Говори!
— А тебе что — не терпится? — спросила та. Она говорила резко, но Наташа заметила, что девчонку сотрясает мелкая дрожь. Вечер был жаркий, и, конечно, Милена дрожала не от холода. «Психованная», —
— Мне не терпится узнать, почему ты мне грубишь, — как можно спокойнее сказала она, все время повторяя про себя: «Я старше, надо держаться спокойно, это всего лишь девчонка, противная девчонка, ей хочется вывести меня из равновесия, она почему-то на меня злится…» Она увидела, как Милена сжимает кулаки. Однако дрожать девочка перестала.
— Значит, ты дружила с Ольгой? — сдавленно спросила она. — Ты же всем говоришь, что дружила!
— Ну, предположим, — ответила Наташа. — И поэтому ты ко мне цепляешься?
— Ты все врешь! — с ненавистью произнесла девочка. — Ты ее просто использовала! Теперь я тебя вычислила! Если вы попробуете опять ко мне приставать — я пойду в милицию! Мне все равно, я готова и в колонию… Только вы тоже сядете в тюрьму! Теперь я знаю, что это ты! Наташа онемела. Она слышала каждое слово, но не понимала ни одного.
— Что ты плетешь? — наконец опомнилась она. — Какая колония? Да ты с ума сошла? Что я тебе сделала…
И вдруг Милена зажмурилась и, не открывая глаз, с размаху ударила Наташу кулаком в плечо. Удар получился сильный — девчонка была крупной для своих лет. Наташа отшатнулась, в растерянности отступила. Ей даже в голову не пришло обороняться, она была слишком растеряна.
Если бы Милена захотела ударить ее еще раз, Наташа бы даже руки не подняла. Боли она еще не чувствовала, наступил шок. На них уже оборачивались. Костановке подъехал очередной троллейбус, раскрылись двери.
— И попробуйте только мне позвонить! — визгливо закричала Милена, не обращая внимания па то, что на них смотрят прохожие. — Я там больше не живу, ты поняла?!
Вы меня не найдете! И только троньте моих родителей!
С этими словами она развернулась и вскочила в троллейбус. Двери с грохотом сомкнулись, и Наташа осталась на остановке одна. Она смотрела вслед троллейбусу, машинально поглаживая ушибленное плечо. Потом оттянула майку, увидела на белой, еще не загоревшей коже темно-розовое пятно. «Синяк будет черный, — подумала она как-то отстраненно, будто не о себе. — Да ведь она больная, совсем больная! Может, после смерти сестры свихнулась? Все время говорит об этом… Ее надо гнать из театра! Завтра же скажу Ирине…»
Михаил больше не запирался, принимая душ. Не от кого стало закрываться с тех пор, как он стал жить один.
Вода шла еле теплая, но в такую жару это было даже приятно. Сквозь шум льющейся воды он как будто услышал телефонный звонок. Выключил душ и убедился — телефон в самом деле звонит. Он набросил на плечи полотенце и отправился снимать трубку.
— Слушаю, — сказал он, но ему никто не ответил. — Слушаю, говорите.
Молчание. Но на другом конце провода кто-то был, кто-то напряженно вслушивался в его голос. Михаил пожал плечами:
— Вас не слышно, перезвоните.
Он давно отучился грубить в таких случаях. С тех самых пор, как его дочери позвонил мальчик. Мальчик попался очень застенчивый, и, если трубку брала не Даша, он просто молчал, и никакими силами его нельзя было разговорить. Михаил как-то
Михаил вернулся в ванную и в последний раз окатился прохладной водой, смывая остатки мыла. Потом сварил себе кофе, вышел с чашкой на балкон. Вчера вечером он произвел здесь уборку. Вынес из чулана плетеный столики табуретку. Теперь можно было расположиться с удобствами.
Михаил с корнем вырвал засохшие прошлогодние цветы, разрыхлил землю в ящиках, посадил укроп и петрушку. Он умел выращивать только эти неприхотливые и полезные растения. Их требовалось поливать — больше ничего. А вот Люба с Дашкой возились на балконе часами, сверялись с какими-то книжками, что-то прищипывали, купировали, поливали удобрениями… Зато их висячий садик выглядел чудесно. В прошлом году здесь росли чайные розы, анютины глазки, настурции, петунии, душистый горошек. Люба планировала посадить жасмин, но такт не посадила. «Ну а и меня хватит и петрушки, — подумал он, осторожно присаживаясь на рассохшийся табурет. — По крайней мере, отпадет одна статья расходов И балкон как-то веселее будет выглядеть. А то, наверное, уже весь двор обратил внимание, что цветов нет. Сразу видно, что я развелся…»
Он пил кофе, составляя в уме план на сегодняшний вечер. Ему предстояла большая работа. Заказ на статью о детском отдыхе без родителей Михаил получил весной, когда отпуска еще и не начинались. Тогда же съездил во многие турфирмы, которые специализировались на этом виде отдыха. Но как-то руки не доходили написать об этом, тем более что никто его не торопил. И вчера, первого июня, главный вызвал его и сказал, что статья должна быть сдана завтра. Иначе будет поздно — у многих уже начались отпуска. Статья была наполовину рекламного характера, и редакция, в том числе Михаил, должны были получить за нее деньги от рекламодателей. Отказаться от этого задания было невозможно. Эту ночь придется посвятить организованному детскому отдыху без родителей. Ну, что ж. Лучше аврал, чем бессонница.
Было так душно, что он решил поработать на балконе.
Принес ручку, блокнот со старыми записями и принялся их расшифровывать. Михаил совсем ушел в работу, когда в дверь позвонили. Он удивленно и медленно отложил блокнот. «Кто бы это мог быть? Вроде никого не жду…»
Звонок повторился — было даже два звонка — кто-то нетерпеливо жал на кнопку. Он пригладил почти просохшие волосы, запахнул халат и пошел открывать.
На пороге стояла Милена.
— Что случилось? — спросил он, едва взглянув ей в лицо. Девочка была бледна и задыхалась от волнения. Она не ответила. Михаил впустил ее и запер за ней дверь.
— Как ты вошла в подъезд? Ведь на двери кодовый замок?
— Я дождалась, когда какая-то бабушка подошла, — ответила она. — Я сказала, что иду к вам.
— Так что случилось? — Он провел гостью на кухню. — Ладно, сядь, я тебе дам воды.
— Не надо.
— Тогда, может, валерьянки?
Девочка помотала головой и неожиданно выдала:
— Можно у вас пожить?
Михаил оторопел. Взглянул на ее расстроенное лицо, понял, что Милена не шутит. Перевел взгляд на часы. Половина девятого.