Запах легких денег

Рыжков Владимир Васильевич

Между тем, разгоряченные Макс и Жорик даже не заметили, как пропилили верхние доски крышки и остановились, отдуваясь и вытирая пот со лба. Такие нагрузки с непривычки тяжело давались даже здоровяку Жоре! Макс отдышался, наклонил голову и крикнул в самое отверстие распила:

— Ну что, Кисель, отдашь бабки?

— Нет у меня денег… — глухо отозвался «покойник». — Ничего не получите, изверги!

— Да что ты заладил — нет, нет! — возмутился Жорик и пнул гроб ногой. — На тот свет захотел, что ли?

Ответом было полное молчание.

Видимо, гробовщику давно хотелось побывать в шкуре своих клиентов, и вот теперь он дорвался до своей мечты. Поэтому он лежал, как и положено любому порядочному покойнику — молча. Друзья переглянулись и стали думать, что делать дальше. Пилить или не пилить — вот в чем вопрос! Если пилить, то до какой степени, то есть до какой глубины? До глубины залегания тела или ещё глубже? А если не пилить, то что тогда делать? Каким образом воздействовать на строптивого должника? Какое ещё средство устрашения можно к нему применить, чтобы оно подействовало. И сколько бы Макс не размышлял на эту тему, никакого другого эффективного средства он не находил.

— Пилите, Шура, пилите! — сказал он и передал свою ручку Боре, которому жуть как хотелось попилить. Он так и прыгал рядом нетерпеливо с самым деятельным желанием.

Боря жадно схватил ручку, и они с Жорой принялись пилить дальше. Сухие доски пошли легко, полотно врезалось в дерево, как нож в масло. В запарке они быстро перепилили крышку и уже начали распиливать сам гроб. Но вовремя остановились, удивленно разглядывая распил — никаких следов крови не наблюдалось. Хотя, судя по глубине распила, директорский живот уже был бы разрезан пополам.

Макс испуганно постучал по крышке.

— Кисель, ты ещё живой?

— Ну, живой…

— А чего не кричишь?

— А зачем?

— Так ведь больно! Пилой по животу!

— Кто это вам сказал? Наоборот, это очень приятно!

Макс тяжко вздохнул и пожал плечами. Ну что ты будешь делать с этим строптивым должником? Не пилить же его на самом деле! Это слишком жутко и, главное, бессмысленно — денег потом вообще не получишь. И Макс сам не заметил, как перешел на просящий тон.

— Отдай деньги, Кисель, будь человеком! Не доводи до греха.

— Нету, нету! — отозвался Киселевич. — Сколько раз можно повторять?

— Мы ведь тебя сейчас распилим! — крикнул Жорик. — Ты соображаешь, что делаешь! Это же подсудное дело! Тебе что, наплевать на закон?

— Наплевать… — вещал из гроба глухой голос. — У нас такие законы, что лучше бы их и не было!

— Ну, тогда и нам наплевать! — сказал Макс в сердцах. — Сейчас перепилим тебя, тогда поговоришь!

— В гробу я вас видал! — донеслось изнутри.

Макс устало вздохнул и понял, что в схватке с директором они проиграли. Причем, с позорным счетом: триста тысяч — ноль. Потому что больше никаких мер воздействия не осталось. Не перепиливать же человека всерьез! Из-за каких-то жалких трех сотен тысяч баксов! Если б хоть миллион, то, пожалуй,

можно было бы и перепилить. А так, рука не поднимается!

Ни слова не говоря, Макс махнул парням за собой и направился к выходу. Жорик отпустил ручку пилы. Боря вытащил её из распила и положил на пол. Друзья вышли в вестибюль, чтобы «покойник» не слышал их производственного совещания.

— Что будем делать? — спросил Жорик, устало плюхаясь в кресло для посетителей.

— Пилить, — тут же ответил Боря, хотя даже не представлял себе, как он собирается это делать. Но уж очень ему понравилось такое занятие!

— Ты соображаешь, что говоришь! — возразил ему Жорик.

— А что?

— Ничего! Это же живой человек!

— А мы кто, не люди, что ли?

— Выходит, не люди! Нелюди, одним словом!

— Указаний насчет распила человека от шефа не было! — подумав, подвел итог совещания Макс. — А даже если бы и было? Мы что, звери! Похоже, у Киселя в самом деле ни копейки! Иначе он бы отдал! Я так думаю, что каждый здравомыслящий человек отдаст любые деньги, лишь бы его не распиливали вдоль или поперек.

— Ну, так что, отпускаем? — уточнил Боря.

— А ты что предлагаешь? — поинтересовался Макс.

— Ничего, разойтись по домам и все!

— А этого?

— Выпустить под залог! Пускай бабки достает, где хочет!

— Точно! — согласился Макс. — Так Леве и скажем! Что напугали до смерти, и директор поклялся вернуть бабки через неделю!

Все облегченно вздохнули. Вопрос был решен в пользу пострадавшего. Хотя он этого и не заслуживал.

Они вернулись в цех. Боря нашел где-то в углу большой кривой гвоздодер и принялся выдергивать из гроба гвозди. Когда он закончил сию процедуру, Жорик откинул крышку.

Киселевич скорчился в гробу в три погибели, поджав свой круглый живот аж до позвоночника. Макс заглянул к нему в гроб и саркастически заметил:

— Тебе почаще в гробу лежать, стал бы стройным, как Аполлон!

Директор на это издевательское высказывание не отреагировал. Он с трудом вылез наружу, разминая затекшие от долгого лежания конечности. Поднялся на ноги, сильно качаясь из стороны в сторону. Максу даже пришлось поддержать его под руку, чтобы тот не упал. Совсем потерял силы директор. Зато не потерял деньги!

— Ну, я вам скажу, и фокус! — наконец, тяжело выдохнул он. — Не хотел бы я в цирке работать! Такое, знаете ли, испытание для нервов.

— А ты что, поспать прилег, что ли? — проворчал Боря.

— Да мы это, не собирались совсем… — сказал Жорик виновато.

— Ну что, отдашь бабки? — спросил Макс с надеждой. — Или завтра тебя опять в гроб положить?

Киселевич устало махнул рукой. Он уже понял, что никому ничего ни за что не отдаст. Если выдержал такое испытание, то выдержит и любое другое. Брал-то чужие деньги, а отдавать приходится свои кровные. Поэтому никому, никогда и ни за что! Но сказал совсем другое: