Запах ненависти
Шрифт:
– Уходи из селения, – не дрогнув, продолжила я.
Эти люди отдали меня оборотням, обрекли на позор и мучения и при этом разве что не плясали от радости. Ведь хозяева леса потребовали девчонку-изгоя, ту, которую не жалко. Какое злорадство читалось накануне на лицах селян!
Я сжата руку в кулак. Они это заслужили. Пусть живут без меня, но вместе со мной из селения уйдёт вода. Я подняла взгляд к небу. Тёмное облако двигалось к солнцу, окрашиваясь багряным цветом. Двигалось в сторону селения.
– Да не прольётся там ни капли дождя, – беззвучно зашептала я. – Обходи селение стороной.
– А ты действительно умеешь призывать воду, – сказал за моей спиной Шин. – Если выкопаем колодец – наполнить сможешь?
– Это ни к чему, – отозвалась я и сама удивилась, насколько спокойно прозвучал мой голос. – Вам хватит ручья. Только не мешай мне, и скоро он станет ещё шире и глубже, чем когда-то был.
Оборотень отошёл в сторону, я слышала звук его тихих шагов. Шин ступал еле слышно, как зверь на охоте.
Я глубоко вздохнула, освобождаясь от тяжкого груза. Любовь к людям – это слишком тяжёлая ноша. Оказывается, её легко сбросить, и тогда на её место приходит ненависть, а потом и чёрная злоба с резким запахом крови, немытых мужских тел, грязных тряпок. С каждым новым вздохом я впитывала в себя это новое чувство – сокрушительное, окрыляющее, дающее силы жить дальше.
– Здесь раньше были девушки? – спросила я ручей.
– Да, – отозвался он.
– Что с ними сталось?
– Нескольких убил вожак – ножом в грудь. Они чем-то не хотели угодить оборотням, – равнодушно прожурчал ручей. – Одна ушла к колдуну, ещё одна бросилась сюда, головой на камни…
Значит, игрушки оборотней живут недолго. Ещё ночью это могло меня успокоить, теперь же я собиралась жить – долго и, насколько смогу, счастливо. Ночью я могла бы, как та девушка, кинуться в ручей и раздробить голову об острые камни на его дне. Но у той не было выбора, а у меня он есть. Мой дар, моё проклятие теперь станет мне защитой. Надо только хорошо всё продумать.
– Что за колдун? – спросила я.
– Не знаю. Оборотни его боятся и стараются не задевать. Он живёт где-то тут, в лесу. Я слышал, та девушка сбежала и осталась с ним.
Топот нескольких пар лап отвлёк меня. Надо было пока что отойти от ручья.
– Собирайся сюда, вода, вся, какая есть поблизости, – прошептала я.
Обернулась вовремя: стая выходила на поляну. Пятеро волков разной масти – огромных, сверкающих красноватыми глазами – выглядели угрожающе. Один из них, тёмный, худой, моложе других, держал в зубах объемистый узелок из большого куска домотканого холста. Я невольно отступила назад, к ручью.
– Не бойся, свои, – успокаивающе крикнул мне Шин.
Это для него оборотни свои, но не для меня. Я с отвращением смотрела, как волки поднимаются на задние лапы. Миг – и на месте зверей стоят пять обнажённых мужчин. Я оцепенела, в горле застрял крик.
– Уже встала? – как ни в чём не бывало произнёс Вэй. – Я знал, что вила умеет призывать воду, но не думал, что ты сможешь так быстро оживить ручей.
Он поднял с земли узелок и неторопливо пошёл ко мне. Остальные двинулись к дому. Я перевела дыхание. Кажется, повторять сейчас то, что происходило ночью, они не собирались.
– Селяне передали тебе вещи, – по губам вожака оборотней скользнула нехорошая усмешка. – Маловато пока, но к вечеру соберут ещё.
Вэй подошёл ко мне вплотную и протянул узелок. Завязанные края холста были влажные от волчьей слюны. Наши руки встретились, и я вздрогнула, отступила ещё на шаг. Босая нога ощутила прохладную воду.
– Ты напрасно меня боишься, Илиана, – Вэй притянул меня к себе поближе. – Просто привыкни к тому, что нас шестеро. Жизнь здесь не так уж плоха для вилы. Ты сможешь оживлять ручей и погибающие деревья в лесу. Никто не хочет тебе зла. Просто мы мужчины, нам нужна женщина.
Я отвела взгляд. Нельзя, чтобы вожак оборотней увидел перемену, он не должен заметить в моих глазах ненависть. Я буду показывать им только страх.
– Переоденься, – сказал Вэй.
Он отпустил меня и двинулся к дому. Я почти без сил опустилась на сухую траву у ручья. Вода в нём поднялась уже вдвое.
Глава 5
Когда оборотни вышли из домика, я почти успокоилась. Вэй оглядел меня и одобрительно кивнул.
– Это не мои вещи, – сказала я. – Там нет ни одной моей.
– Разумеется, – хмыкнул Крый. – Твои мы бы не взяли. Кто бы посмел дать нам те обноски?
– Обноски? – переспросил Вэй. – Селяне настолько не ценили вилу? Я был уверен, что с таких, как она, люди пылинки сдувают.
Я взглянула на своё отражение в ручье. Да, такого сарафана – ярко-синего, под цвет глаз, новенького, как на меня сшитого – у меня никогда не было. И неужели это я? Из ручья смотрела тоненькая красавица с длинными русыми волосами до колена, большими глазами, стройной фигуркой. До этого я и не приглядывалась к себе. Просто помнила: я изгой, я никому не нужна. Теперь стало ясно, почему меня заметил вожак оборотней. Я не уступала красой ни одной из селянок. Даже Илхе – невесте Ремзая.
– Должны были бы сдувать, – заметил Рюк. – Сильна девчонка – ручей за утро оживила. С такой ни потоп, ни засуха не страшны.
Вэй приобнял меня, наклонился к губам. Страх нахлынул с новой силой, почти поборов ненависть. Я отшатнулась. Рука оборотня стала жёсткой, грубой.
– Не противься мне, – в голосе Вэя прозвучала угроза.
Я ощутила гнев воды: мгновенье – и весь ручей зверем кинется на оборотня, собьёт с ног, потащит на дно. "Нет! – мысленно закричала я. – Остановись!" Оборотням не нужно знать, что ручей может защитить меня. Сейчас нельзя этого делать, их слишком много. Вода не остановит всех, кто-то может убить меня, решив, что это я напустила на вожака водяную стихию.