Запертая комната. Убийца полицейских. Террористы
Шрифт:
А что, может быть, это и есть решение. Может быть, этот блестящий металлический предмет – залог свободы, о которой она столько мечтала.
Длиной около двадцати сантиметров, широкое дуло, тяжелая рукоятка. На блестящей сизой плоскости над скобой выгравировано название: «Ллама».
Она взвесила его на ладони. Тяжелый.
Монита вышла в прихожую и сунула пистолет в свою сумку. Потом вернулась на кухню, положила камни обратно в портфель, обмотала его бечевкой, постаралась точно воспроизвести все узлы и поставила портфель туда, где нашла его.
Взяла веник, подмела в гостиной, вынесла осколки в прихожую и высыпала в мусоропровод. Потом выключила проигрыватель, убрала на место пластинку, вышла на кухню, достала окурок из раковины, бросила его в унитаз и спустила воду. Надела пальто, застегнула сумку, повесила ее на плечо и напоследок еще раз прошла по всем комнатам, проверяя, все ли так, как было. Пощупала в кармане, на месте ли ключ, захлопнула дверь и побежала вниз по лестнице.
Придет домой – все как следует продумает.
25
В пятницу, седьмого июля, Гунвальд Ларссон поднялся очень рано. Правда, не вместе с солнцем, это было бы чересчур – согласно календарю, в этот день солнце взошло в Стокгольме без одиннадцати минут три.
К половине седьмого он принял душ, управился с завтраком и оделся, а еще через полчаса уже стоял на крыльце того самого типового домика на Сонгарвеген в Соллентуне, в который четырьмя днями раньше наведывался Эйнар Рённ.
Пятница эта обещала быть напряженной, предстояло новое свидание Мауритссона с Бульдозером Ульссоном – надо полагать, не столь теплое, как предыдущее. И возможно, удастся наконец изловить Мальмстрёма и Мурена и сорвать их грандиозную операцию.
Но прежде, чем спецгруппа засучит рукава и примется за работу, Гунвальду Ларссону хотелось решить один маленький ребус, который всю неделю не давал ему покоя. Вообще-то, пустяк, соринка в глазу, но лучше от нее избавиться, а заодно доказать самому себе, что он верно рассуждал и сделал правильный вывод.
Стен Шёгрен явно не поднимался вместе с солнцем. Не одна минута прошла, прежде чем он отворил, позевывая и путаясь в завязках махрового халата.
Гунвальд Ларссон сразу взял быка за рога.
– Вы солгали полиции, – мягко произнес он.
– Я солгал?
– На прошлой неделе вы дважды описали приметы налетчика, будто бы похожего на женщину. Кроме того, вы подробно описали машину марки «Рено-16», которой налетчик якобы воспользовался для бегства, и двоих мужчин, которые были в той же машине.
– Верно.
– В понедельник вы слово в слово повторили свою версию следователю, который приезжал сюда, чтобы побеседовать с вами.
– Тоже верно.
– Верно и то, что почти все рассказанное вами – чистейшая ложь.
– Я точно описал налетчика, что видел, то и сказал.
– Конечно, потому что другие тоже его видели. И к тому же вы сообразили, что в нашем распоряжении, вероятно, будет пленка из кинокамеры в банке.
– Но я по-прежнему уверен, что это была женщина.
– Почему?
– Не знаю. По-моему, девчонку можно чутьем угадать.
– На этот раз чутье вас обмануло. Но меня привела сюда другая причина. Мне нужно получить от вас подтверждение, что история про машину и двоих мужчин – ваша выдумка.
– А зачем это вам?
– Мои мотивы вас не касаются. Тем более что они чисто личные.
Сонное выражение покинуло лицо Шёгрена. Он испытующе поглядел на Гунвальда Ларссона и медленно произнес:
– Насколько мне известно, неполные или неверные показания не считаются преступлением, если они не даны под присягой.
– Совершенно верно.
– В таком случае я не вижу смысла в нашем разговоре.
– Зато я вижу. Мне важно разобраться в этом деле. Предположим, я пришел к какому-то выводу и хочу его проверить.
– И что же это за вывод?
– Что вы морочили голову полиции не из корыстных побуждений.
– В нашем обществе хватает таких, у которых только своя корысть на уме.
– Но ты не такой?
– Стараюсь… Правда, не все меня понимают. Например, жена не могла понять. Оттого у меня теперь нет жены.
– По-твоему, грабить банки – хорошо и полиция – прирожденный враг народа?
– Что-то в этом роде. Только не так упрощенно.
– Ограбить банк и убить преподавателя гимнастики – отнюдь не политическая акция.
– В данном случае – нет. Но вообще надо учитывать идейные мотивы. А также историческую перспективу. Иногда ограбление банков вызвано чисто политическими причинами. Взять, например, революцию в Ирландии. Кроме того, бывает еще и неосознанный протест.
– Ты предлагаешь рассматривать уголовных преступников как своего рода революционеров?
– Что ж, это идея, – сказал Шёгрен. – Да только видные сторонники социализма отвергают ее. Ты читаешь Артура Лундквиста? [46]
46
Артур Лундквист (1906–1991) – шведский поэт и эссеист.
– Нет.
Гунвальд Ларссон предпочитал довоенные детективные романы Юлиуса Региса [47] и подобных авторов. Сейчас настала очередь С. А. Дусе [48] . Но это к делу не относилось. Его выбор определялся потребностью в развлечении, а не в самообразовании.
– Лундквист получил международную Ленинскую премию [49] , – сообщил Стен Шёгрен. – В сборнике, который называется «Человек социализма», он говорит примерно следующее, цитирую по памяти: «Порой доходит до того, что явных преступников изображают как носителей сознательного протеста против язв общества, чуть ли не как революционеров… в социалистической стране такое невозможно».
47
Юлиус Регис (настоящее имя – Юлиус Петерссон) (1889–1925) – шведский автор детективов и журналист. Главный герой его книг – репортер криминальной хроники, который одновременно занимается расследованием преступлений.
48
Самуэль Аугуст Дусе (1873–1933) – шведский военный и автор детективов об адвокате и талантливом сыщике Лео Кэрринге.
49
Премия Лундквисту была присуждена в 1957 году.