Записки администратора – 2. Где все?
Шрифт:
Дома я все убрал в платяной шкаф и, наконец, расслабил напряженные плечи.
Глава 3
Казалось, что последние события растопили разделявший нас лед. Мои с Кристиной отношения почти вернулись к прежним, но ключевым словом здесь было «почти». Мы старательно избегали тему Саши, плавно перекочевавшей из разряда любовниц в категорию друга семьи. Я даже удивился такой трансформации, произошедшей на моих глазах.
Мы с Сашей перебрасывались парой слов об игле, а Кристина секретничала с ней, как с лучшей подругой. Никто не ревновал, не подозревал и не пытался контролировать. И все же маленький червячок где-то глубоко
Я получил с Цифрограда бета-версию семейного приложения и стал тестировать его в одиночку. По первоначальному замыслу это должна быть групповая инсталляция. То есть программа устанавливалась всем членам семьи, но предлагать Кристине сейчас я не решился. Подобно Джессу Ласеару , я начал эксперименты на себе, разумно предполагая, что являюсь «скотиной», и оценивая свои действия, может, субъективно, но крайне жестко.
Работа приложения заключалась в том, чтобы давать оценку окружающим меня событиям и получать обратную связь от друзей, близких и родных. Я открыл монопольный режим и сам оценивал действия, совершаемые мной.
Например, утром, когда обнимал и целовал Кристину, пять баллов уходили в мой актив. Звонки на работу, комплименты, цветы, ее любимая поза в сексе, просмотр фильма «Дом у озера» – за все это я начислял себе баллы.
Однако мир, с которым я взаимодействовал, это не только Кристина, и в приложение я заносил дорожные пробки, приятных и не очень покупателей, повышение пенсионного возраста и необычно теплую и яркую осень.
Спустя две недели мои наблюдения сложились в гиперболу. Согласно этому графику, я должен был впасть в длительную депрессию и покончить с собой. Но чувствовал я себя неплохо, а значит, мои оценки были сильно занижены. Либо существовали еще один или несколько каналов взаимодействия, которые не были учтены.
По сути, это самая настоящая научная работа – когда вы видите систему, не знаете, что в ней происходит, но по внешним признакам и с помощью многочисленных измерений вычисляете формулу.
Как, например, гравитация. У нас нет внятного объяснения, что это. Однако мы не только рассчитали ускорение свободного падения, но используем формулу каждый день. Самолеты и поезда движутся, не падают и не сходят с рельсов, хотя мы понятия не имеем, что находится в основе.
Я цинично рассуждал, что мы с Кристиной – устойчивая система транзакций, и раз она не разваливается, то либо хорошо сбалансирована, либо стремится к этому. А значит, рассчитать работу системы – только вопрос времени. И с еще большим энтузиазмом принялся за исследование и конспектирование наших отношений.
Сразу же я сделал неприятное для себя открытие. Даже не открытие, а наблюдение, которое на протяжении всей своей жизни не замечал. Мне просто не приходило в голову задуматься об этом, но, чтобы составить алгоритм, пришлось спросить себя:
«Почему мы совершаем те или иные поступки?»
Да, это очень простой вопрос, и ответ кажется простым, но я сейчас говорю не о желании пить, спать и веселиться.
Почему мы совершаем социальные поступки? Например, приговоренный к смертной казни – поднимается на эшафот. Почему заключенный идет к плахе, а, скажем, не вступает в схватку с палачом? Ведь результат для него будет одинаков. Или почему дети делают уроки? Взрослые ходят на работу? Люди женятся и заводят детей? Что стоит в основе социальных алгоритмов, ведь они никак не связаны с нашими первобытными инстинктами – страхом, жадностью и ленью?
Как мне показалось, это связано только с чувством вины. Таким своего рода дизлайком от окружающих, который ни за что не хочет поиметь индивид.
Более того, иногда он может идти на причинение вреда, и даже смерть, лишь бы не выглядеть в глазах окружающих слабым.
Ярчайшим примером этого служит институт ронинов в Японии, где опозоривший себя трусостью вассал должен был уйти из жизни при помощи ритуального самоубийства, распоров брюхо. При этом господин как бы прощал мерзавца, но на него не накладывалось материальных обязательств. Например, содержание семьи ронина, забота о его потомстве и тому подобное.
Очень удобная и экономичная в плане ресурсов философия. Плавно выросшая из религии, экспансия социальной вины постепенно заползла под воротник современного человека. Сегодня мы не хотим просто смартфон, сегодня нам подавай «яблоко». И стоять за последней моделью в очереди совсем не стыдно: быть в очереди людей, способных приобрести эту модель, все равно, что оказаться в списке Форбс. В противном случае столкнуться с чувством вины.
Почему же я его не испытываю?
Очень давно я западал по наручным часам, покупал и искал новейшие модели. Все потому, что, как мне кажется, знаю в этом толк. Это сугубо субъективное мнение, но то, что сегодня выпускает швейцарская промышленность – отвратительно по определению. Я не беру технические характеристики изделий и говорю исключительно о дизайне. Мне он не нравился никогда. Попадались часы на твердую четверку, модели, на которые облизывался, потому что не мог себе позволить, но в принципе весь модельный ряд я оцениваю как отстойный.
Чтобы у читателя не возникло ощущение, будто записки делает самолюбивый напыщенный поц, я приведу пример. Относительно недавно интернет наводнил мем наручных часов в виде советского электросчетчика. Здесь слово «советский» использовано в качестве временной характеристики. Были такие механические приборы с вращающимся за счет вихревых токов алюминиевым диском. Наши дедушки и бабушки его помнят. И вот один незадачливый фотошопер сделал коллаж из счетчика и электронных часов. Яндекс страдал от запроса, где купить такие часы, а буквально через год китайская фирма «Skmei» выпустила на рынок похожую модель. Сегодня вы без труда найдете их на «Али», но что стоило спроектировать такой дизайн профессионалам?
Если вы по-прежнему убеждены, что маркетологи просиживают штаны не напрасно, приведу еще пример. Когда я переехал в частный дом, столкнулся с проблемой неустойчивой сотовой связи. Мой аппарат плохо ловил сигнал, быстро садился, и представляю, как сильно фонила антенна, пытаясь дотянуться до своей соты. Я много лет пытался купить стационарный сотовый телефон. Чтобы он стоял на столе и постоянно был включен в розетку, чтобы к нему можно было подсоединить усиливающую антенну и чтобы трубка была на шнуре, а не связывалась с базой по радиоканалу.
Сегодня такой аппарат можно купить только в интернет-магазине, но десять лет назад это было решительно невозможно. Причем, если я спрашивал в магазине о наличии такого устройства, продавцы крутили пальцем у виска и говорили:
– Так он же перестанет быть мобильным.
Ой, да я могу рассказать сотню таких историй, когда производителям товаров и услуг наплевать на желания покупателей. Порой я точно знаю чего хочу, даже делаю эскизы и пытаюсь найти. Но не всегда всевидящий отдел по развитию обращает внимание на меня. Так же было с наручными часами, пока однажды не зашел на «Железный рынок», где увидел китайские пародии швейцарских и японских часов. Я купил их штук двадцать, а позже отправлял покупателям в качестве извинения, если девчонки сильно косячили. Но самое главное, нашел, что так долго искал – электро-механические часы стоимостью семьсот рублей. Я носил их четыре года. После того как они облезли и поцарапались, с сожалением отправил в мусоропровод. Вмести с ними ушла и моя «часомания». Я понял, что носить дорогие часы так же тупо, как покупать яблочный телефон, и что большими деньгами мы платим не за вещь или сервис, а компенсируем наше чувства вины.