Записки грибника
Шрифт:
И тут, у Антипа, честно говоря, сдали нервы, ему стало страшно, но не за себя, сказал: — ' за Аленку свою испужался'. Переночевав, если можно назвать сном, дрему в обнимку с колом, утром, из подполья в баньке, достал последнее сокровище, полпуда меди и поехал в город, загрузив остатние, не украденные вещи, на сани. Оставив супружницу, стеречь добро, сам отправился по лавкам, предлагать свой товар.
Сунулся в одну, там и разговаривать не стали, другая закрыта и нет никого. Третьей рубль всего давали, а когда отказался, стращать начали, что стрельцов позовут.
Пока до нас добрался, страху наслушался, такого, что ноги идти не хотели (его собственные слова) А как Силантия увидел… Нет, не зря я со старым стрельцом, беседу провел. Тот встретил гостя, как полагается…
'надо будет, спросить Антипа, стрелец ему улыбался или нет? А то я просил этого не делать, от его оскала, наш барбос, описался. Да. Лет, ему многовато… Не получиться из него толкового продавца. Жаль, пацаны мелковаты, с ними пока что никто и разговаривать не будет'
Никодим пытал, молодца о причинах побудивших того искать лучшей доли в дали от отчего дома.
Всё оказалось просто. Антипу, как самому младшему, светило из отцовского наследства, только пробой на воротах, да веревка из колодца с дырявым ведром. Когда заговорил, что хочет уехать в Москву, как ему показалось, все вздохнули с облегчением. Отец дал денег, брат старший чего подкинул, средний подарил, чушку медную, а старики благословление дали.
— Литец значится, колокольный? — Никодим глянул в мою сторону и кивнул. ' Пытай, мол, дальше'
— Он самый. — Согласился Антип, вроде бы спокоен, а пальцы шапку сжимающие, чуток подрагивают.
— А ты значиться с братьями не поладил? — Спросил его, переключая внимание на себя. — Что худые мастера?
— Наш батюшка, в Курске, самый лучший…
— А ты не захотел у братьев, подмастерьем быть али как?
— Хотел… Да разлад вышел, они все по батиному покону делают….
— А ты по своему… — закончил за него. И продолжил. — Что ж такого нового можно в колокольцах придумать?
— Да они мне, вот где сидят, — Антип провел рукой по горлу.
Я пробарабанил по столу дробь, — Погодь, чуток. — Встал и вышел в соседнюю клетушку. Мишка, уж очень усердно надраивал самовару бочину, елозя по одному и тому же месту.
— Будешь подслушивать, ухи оторву, вместе с головой. — И не давая времени на возражения, стал объяснять, как добраться до лавки Милославы.
Заставил повторить, дал деньгу и отправил с наказом, принести любую фигурку, — Какую дадут, такую бери. Да не вздумай по дороге сломать.
Это было все-таки ближе, чем тащить из дома.
Вернулся к нашему гостю. По прошествии буквально получаса, Мишаня приволок тряпичный сверток, осторожно положил на стол и пошел в коморку.
Окликнул его, — Миша! — Он оглянулся и посмотрел на меня.
— Будешь подслушивать, исполню обещание. Понял? — Кивнув, парень закрыл за собой дверь.
А я стал разворачивать упаковку. На свет божий появилась моя знакомая (только по слепку) собака жужа. Все-таки умница Милослава, такие классные штуки делает.
Поставил статуэтку на стол и двинул к Антипу, — Сможешь такую из бронзы колокольной слить?
Он взял её в руки, покрутил, осматривая со всех сторон, осторожно поставил на место, отряхнул ладони от прилипших комочков глины. Посмотрел на Никодима, на Силантия, на меня. И как показалось, немного неуверенно, кивнул. — Смогу.
'А голосок то хрипловат. Волнуется парниша…'
— Как делать будешь? Ты ведь такое хотел в отцовской мастерской отливать?
Антип протянул руку и, взяв в руки фигурку, стал рассказывать.
— Дощечка надобна, сухая, можно взять березовую или еловую. Два ящичка сделать, так, чтоб соединить потом между собой. Песок нужен белый, в нем должны как искорки мелькать. Его промыть, просушить и через сито просеять. Глину потребно брать зимнюю, она лучше отмучивается, высушить и потом растереть в пыль. На девять частей песка, одну глины сушеной, замешиваем и потихоньку добавляем воду. Ежели шарик, не рассыпался или не растекся по доске, с роста упавший, значит подходит. Берем мешочек с припылом, я обычно уголь тертый, из печки беру, лучше всего от березы али дуба сгоревшего подходит. Постукиваю, чтоб ровно легло, пятен не оставалось, иначе песок комьями прилипнет, когда вынимать будешь, — Он приподнял статуэтку над столом, поставил обратно.
Гладилкой, ровняю ежели что не так пошло, делаю литник и продухи. Вторую половинку также как и первую делаю, собираю форму, ремнями кожаными стягиваю. Но это ежели она разовая, а так можно кольца железные и клинья.
— И всё? — Спокойным, даже немного разочарованным голосом спросил Никодим. Его было легко понять, пока что мы не услышали ничего нового.
— Нет, длиной иглой надо наколоть утрамбовку, но так чтоб не доставало, иначе воздухом горячим порвет.
— Ну что ж, мил человек, это мы и сами умеем, ты про неё скажи, как такую слить? Что с ней делать? — Никодим кивнул на глиняную собаченцию.
Антип, поскреб затылок, — Я по-другому только раз и делал…
И пустился в пространные объяснения, продравшись с трудом через местный сленг, уяснил что речь идет о выплавляемой модели. Слушал внимательно, и когда Антип начал повторяться, прервал его.
— Погодь…
Глянул на Никодима, он пожал плечами, ему это также не знакомо. Проверить можно одним способом, дать задание. Да только встает другая проблема, личная вендетта Антипа.
Как понимаю, ему мстят за того воришку, сданного им стрельцам. Надо будет через Силантия попробовать разузнать, что там стряслось, если на парня так наехали. Может он с городскими переговорит и те возьмут под охрану, избу Антипа?
Кивнул Никодиму на дверь: — 'поговорить надо', встал из-за стола и вышел, он пошел следом.
На улице подмораживало, небольшой ветерок сдувал с крыш мелкую ледяную пыль. Она клубилась в воздухе, сверкая крохотными искорками в красных лучах заходящего солнца.
— Ну, чего звал? — Никодим недовольно смахнул с лица, упавшие снежинки.
— Давай спытаем Антипа, кажется он тот, кто нам нужен.
— На кой он нам?
— Давеча, ты согласен был, что нам литейщик нужен.