Записки хирурга военного госпиталя

Правдин Дмитрий

Освободился лишь к полуночи. Пока осматривал больных, пока заполнял истории болезни, пока знакомился в интернете с ветряной оспой и ее лечением, наступила глубокая ночь. Неохваченным оставались три отделения: реанимация, неврология и кожное отделение, в которое я направил сразу восемь человек, сохранив в инфекционном отделении два места под кишечные инфекции. Так, на всякий случай. Ведь до конца дежурства оставалось еще девять часов.

В реанимации больные в тот день отсутствовали, оттого строить и проверять личный состав было излишним. Моя согбенная фигура белым комком скользнула на затканную в непроглядную темень пригоспитальную территорию, пытаясь отыскать

в ней тропинку, ведущую к отдельно стоящим зданиям неврологического и кожного отделений. По закону подлости ни один из уличных фонарей не работал, и я, подсвечивая себе дорогу крохотной лампочкой в мобильном телефоне, продвигался, чуть ли не на ощупь, как мне казалось, в нужном направлении.

На мое счастье, подул пожалевший меня крепкий ветер, разогнав закрывшие ночное небо свинцовые облака. И из-за сердитых туч яркой подковой блеснул улыбнувшийся мне месяц. Тут стало ясно, что таким макаром я никогда не попаду в нужные здания. Ибо я упорно шел по кругу вдоль госпитального забора, совсем в обратном направлении. Силуэты искомых зданий, одноэтажными темными брусками вынырнувшие из ночного мрака, остались где-то далеко сзади. Чертыхаясь, я живо повернул назад и, рискуя сломать себе ноги о какие-то колдобины и рытвины, рассыпанные кем-то недобрым у меня на пути, рванул к ближайшему от себя строению. И как раз вовремя. Ветер стих, обрадованные тучи вновь скрыли от меня ночное освещение, заткав своими рыхлыми черными тушами остатки луны. Но я уже стучал в широкую дверь с надписью «Неврологическое отделение».

– Строить будем? – стандартным вопросом ответила мне позевывающая медсестра, кутая в теплый пуховый платок свое сдобное тело.

– Нет! Поздно уже! – короткими фразами остудил я ее странноватый порыв. Узнав, что больных под наблюдением нет и все на месте, я короткими перебежками, под светом фонаря, любезно включенного над своим подъездом медсестрой неврологии, добрался до кожного отделения.

Сразу отмел напрочь предложение сотрудников дерматологии построить в ночи личный состав и проверить их внешний вид. Ну, какой внешний вид у человека в такое время суток? Сонный. Убедившись, что направленных мною больных с ветрянкой разместили и обогрели, я убыл в свое отделение.

Природа вновь благоволила мне. Вынырнувший из-за Невы подгулявший ветер вновь расчистил затянутый тяжелыми тучами небосклон. Освободившийся из плена месяц весело подмигнул мне, позволив беспрепятственно добежать до главного корпуса и скрыться под сенью толстых стен…

– Вопросы к дежурному врачу будут? – Волобуев проницательным взглядом обвел собравшихся в конференц-зале врачей.

– Будут! – с вызовом отозвалась временно исполняющая обязанности заведующего кожным отделением Ирина Эммануиловна Розенблюм, подполковник медицинской службы в отставке. – А скажите, уважаемый доктор Правдин, почему вы, будучи дежурным врачом, не осмотрели больных с температурой на нашем кожном отделении? Ведь дежурная медсестра говорила вам, что у Чебыкина с пятой палаты и у Гаврилова в первой вечером было тридцать семь и шесть!

– Не посчитал нужным будить этих больных в час ночи! – устало произнес я, переминаясь с ноги на ногу стоя за трибуной для выступлений. – Температура не критичная, тем более у больных с ветряной оспой это допустимо.

– Дмитрий Андреевич, это что за разговор?! – начальник госпиталя в упор строго посмотрел на меня, заиграв желваками. – Вы разве не знаете мой приказ – смотреть всех больных с повышенной температурой?!

– Нет, – честно признался я. Отсутствие полноценного сна давало о себе знать – реакция была замедленной. Я поздно лег. Опоздал на завтрак и еле-еле успел заполнить кучу журналов в приемном покое о сдаче дежурства. Правда, успел отзвониться Волобуеву в восемь ноль ноль и доложить о состоянии дел в госпитале.

– Плохо! – он покачал головой и, отведя от меня свой тяжелый взор, обратился к замершей в страхе аудитории. – Доктора, я еще раз напоминаю, что все пациенты с температурой выше 37 градусов осматриваются дежурными врачами. Доктор Правдин у нас недавно, поэтому на первый раз его прощаю, но остальным пощады не будет! – Тут он дополнил свое изречение неприличным выражением и громко бухнул кулаком по крышке стола, за которым сидел.

– А я считаю, что это безобразие! – не унималась Розенблюм. – Доктор Правдин должен был осмотреть этих пациентов.

– Извините, коллега, – я как можно ласковей посмотрел на Ирину Эммануиловну, – я понимаю, что вас гложет обида, что я вам заложил столько больных с ветряной оспой. Но поверьте, все с ведома начальника госпиталя!

– А что за проблема?! – Волобуев так зыркнул на дерматолога, что та тут же залилась горячим румянцем. – Да, это я приказал класть больных к вам в отделение! Инфекция переполнена!

– Все понятно, Марат Иванович! – быстро залепетала доктор Розенблюм. – Вопросов больше не имею!

– Разрешите, я пойду? У меня больной на операционном столе, – тихо обратился я к Волобуеву. И получив разрешение в виде легкого кивка головы, не оборачиваясь, покинул душный зал. Первое мое дежурство в качестве дежурного врача по госпиталю вроде как благополучно завершилось.

Осмотр генерала

Именно в городе на Неве расположен штаб Западного военного округа. Потому как Санкт-Петербург является столицей этого самого округа. Штаб расположен на главной площади города – знаменитой Дворцовой. А в штабе том, как и положено, служат разные важные военные шишки. В том числе и генералы с красными, и не только, лампасами на форменных брюках с острыми стрелками. И, представьте себе, генералы тоже иногда болеют. И даже не совсем почетными болезнями. Вот с одним таким генералом пришлось мне как-то пообщаться. Но начну все по порядку.

Ярким погожим весенним утром, когда петербургское небо блистало бирюзовой чистотой в розовых лучах восходящего солнца, я в отличнейшем расположении духа пружинистой походкой вышагивал на работу. Утренняя прогулка по старинным улицам города усиливала лирическое настроение. Залюбовавшись живописнейшим пейзажем закованной в гранит, умытой ночным дождиком набережной реки Фонтанки, я не заметил, как в моем кармане ожесточенно забился в диких судорогах вибрации мобильный телефон.

– Дмитрий Андреевич, где вас черти носят? – зло прохрипел в трубку подполковник Волобуев.

– Как где, Марат Иванович? Иду на работу! – несколько удивившись такому обращению, как можно спокойней ответил я. – А в чем дело? До начала рабочего дня еще добрых тридцать минут. Минут через десять уже буду на месте!

– Дмитрий Андреевич, – голос начальника госпиталя принял уничижительно-просящий тон, – я вас очень прошу: постарайтесь прибыть вовремя!

– Да я и так буду на месте на двадцать минут раньше! А в чем такая спешность?

– Да там генерал Сизоносов из штаба Западного военного округа сейчас к вам подъедет на консультацию! Слышали про него? Он с самим командующим на короткой ноге. Вы уж не подведите, не ударьте лицом в грязь! Вот как раз где-то с девяти до десяти утра он будет у вас. Я вас умоляю: не подведите!