Записки хирурга военного госпиталя
Шрифт:
– Докладывайте, – пожал я плечами и под уничтожающим взглядом, буравящим мне спину, проследовал к себе в кабинет. – Елена Андреевна, – я выглянул из-за двери, – а вам что, особое приглашение нужно? Давайте на утреннюю конференцию!
– Вы, Дмитрий Андреевич, сейчас были не правы! – с некоторой долей возмущения в голосе начала диалог старшая сестра, усаживаясь на ближайший к двери стул. – К приезду любого высокого чина на отделении проводится генеральная уборка.
– Да бросьте вы тоже ерундой заниматься! – я устало махнул рукой и сел за свой стол. – Генералу что, больше нечем заняться, как проверять
– Ладно, Дмитрий Андреевич, давайте сегодня без меня конференцию проведете! – Гладышева быстро вскочила со стула и машинально одернула халат. – Нам еще нужно гипсовую комнату убрать и у сестры-хозяйки в кабинете порядок навести!
Елена Андреевна, вы что, на полном серьезе считаете, что у больного генерала возникнет непреодолимое желание проверить гипсовую комнату и посчитать чистое белье в кабинете у сестры-хозяйки? Право слово – это смешно!
– Пускай и смешно, зато я выполню приказ Волобуева! Я пошла доделывать начатую работу, а вам пришлю дежурную смену и врачам скажу, чтоб уже заходили. На часах без пяти девять!
– Дмитрий Андреевич, что там у вас происходит?! – с металлическим оттенком голос начальника госпиталя в моем мобильном телефоне прервал утреннюю конференцию. – Вы готовы принять генерала Сизоносова?
– Так точно! Готовы! – с уже нескрываемым раздражением громко гаркнул я в трубку.
– А мне там люди докладывают, что вы саботируете наведение порядка в отделении!
– Марат Иванович, вот тот, кто вам докладывает, по моему глубокому убеждению, как раз больше всех и саботирует! У нас на хирургическом отделении и так постоянно бетонный порядок! А вот привлечение военнослужащих срочной службы к авральным работам, да еще и по совместительству больных нашего отделения, может повлечь за собой неприятные последствия! Вдруг кто из бойцов возьмет, да и домой позвонит, да мамке наябедничает, что его тут пол и стены заставляют драить из-за приезда Сизоносова! А те, в свою очередь в комитет солдатских матерей настучат. Как тогда быть?
– Хорошо, я сам поговорю с Генриеттой Самуиловной, – смягчился Волобуев, – но и вы не подкачайте!
– Не подкачаем! – в очередной раз заверил я и повесил трубку.
– Да-а-а, у нас все так, – зевая, протянул травматолог Князев. – Как какой-нибудь шишкарь пожалует, то сразу же начинается излишняя беготня. Вон даже запретили всем моим больным на физиопроцедуры идти. Так как надо в другое здание переходить по улице, а идти нужно через весь двор. Всех больных завернули назад.
– Безобразие, – я покачал головой. – Приезд одного важного чина парализует работу целого большого учреждения.
– Военные, – еще интенсивнее зевнул травматолог, прикрывая рот широкой ладонью. – Что с них взять? Привыкайте уже.
– Боюсь, что вряд ли когда к такому привыкну.
Завершив конференцию, я решил проверить, чего там наворотили в отделении солдатики под руководством главной сестры. Хирургические операции с моим участием все равно отодвинулись на неопределенный срок. Нужно было чем-то заполнить образовавшийся рабочий вакуум.
Только вышел из кабинета в коридор, как по глазам резанул специфический запах стирального порошка и еще чего-то дезинфицирующего. Группа драильщиков стен, закончив работу в коридоре, перешла в ванную комнату, а мерзкий, удушающий запах так и остался висеть в воздухе наворачивающим на глаза слезы маревом.
Как я и ожидал – всюду царил идеальнейший порядок. Кровати в палатах заправлены с натягом покрывал до состояния готового к стрельбе лука, все лишнее, неуставное с и из тумбочек выкинуто безжалостной рукой Выжигиной в огромный пластиковый пакет, который щуплый матросик уже с трудом волок по блестевшему безукоризненной чистотой полу к черному входу. Дежурная медсестра торопливо протирала конторку на посту влажной тряпкой, главная сестра впихивала в ящик стола последний рабочий журнал, покоившийся сверху.
– Так! Здесь все закончили, теперь живей дуйте в процедурку! – надтреснутым голосом приказала главная сестра госпиталя выбежавшей из гипсовой комнаты раскрасневшейся старшей сестре отделения с приличным мешком мусора в руках. – Там у вас лекарства неровно сложены.
– Вы что? Считаете, что генерал и в процедурку сунется? – обозначил я свое присутствие. – И начнет проверять, ровно или нет коробки с лекарствами выстроены в шкафу.
– Кто его знает! – скрипнув зубами, недовольно пробурчала Выжигина и демонстративно отвернулась от меня. – Нужно еще в перевязочную глянуть!
– Дмитрий Андреевич, шли бы вы отсюда, – зашептала мне на ухо старшая сестра, косясь в сторону Генриетты Самуиловны, уже направившей свои тяжелые шаги в сторону перевязочной. – Что вы все на рожон лезете? Вы что, не знаете, что она тут в госпитале серый кардинал. Оно вам надо с ней ссориться? Она же все Волобуеву доложит. А он ее, как маму родную, слушает.
– Елена Андреевна, позвольте, я сам решу, как и с кем, мне себя вести, – как можно приветливей ответил я старшей сестре. – Пока я еще заведующий этим отделением.
В этот самый момент из перевязочной комнаты с малиновым лицом, по которому градом текли крупные слезы, словно ошпаренная выбежала Татьяна Михайловна Самойлова, наша перевязочная медсестра. Милейшая, надо сказать, женщина, больше тридцати лет отдавшая работе в операционной и перевязочной и не имевшая за все время не то что нареканий, а даже устного замечания. Редкая умница и отличный работник, очень всегда доброжелательная и с неподдельным состраданием относящаяся к больным… На службу каждый день приходила на час раньше, чтоб тщательно подготовить рабочее место, и уходила домой только тогда, когда все больные перевязаны и вокруг все сияло чистотой и порядком. Увидев нас в коридоре, она остановилась и нерешительно посмотрела на меня и старшую.
– Татьяна Михайловна, что случилось? – я первым сделал ей шаг навстречу.
– Все в порядке, Дмитрий Андреевич, – вяло улыбнулась она, стараясь промокнуть носовым платком выступившие слезы.
– Татьяна Михайловна, вас главная обидела? – предположила Елена Андреевна.
– Сейчас я ей задам! – рванул я вперед, пытаясь как можно быстрей достичь перевязочной, где бесчинствовала мадам Выжигина.
– Ой, доктор! Не надо! – взмолилась Татьяна Михайловна. – Еще хуже будет! Я вас очень прошу – не ругайтесь с ней!