Записки из нервного дома
Шрифт:
– Надо сказать медсёстрам, чтоб они нам вкололи что-нибудь, – предложила я и надкусила шоколадку.
– Так все уже, фенозепам можно только неделю колоть, а то потом привыкание будет. Мне уже откололи неделю.
– Не знаю, мне только два дня что-то кололи, и я отлично спала, – сказала я, – надо, чтоб ещё покололи.
– А я две оранжевенькие таблетки прошу, и сразу вырубаюсь, – поделился опытом Андрей.
– Так они же от галлюцинаций! У тебя есть галлюцинации? – спросил Паша.
– Нет
– Должны быть.
– Ну, было пару раз. Слуховые,
– А что ты слышишь? – поинтересовалась я с любопытством.
– Ну, в туалет когда захожу, там вода урчит, а мне кажется, что радио играет так тихонечко. Музычка всякая.
– О! У меня тоже такое было! – вспомнила я.– Только однажды, давно! И не в туалете! Когда моя соседка по комнате уснула, я услышала, как будто какой-то мужской оперный голос поёт мелодию, незнакомую мне, но мотив один и тот же и повторяется много раз подряд. Сначала я подумала, что это где-то за стенкой или в наушниках у кого-то звучит, но потом, когда прошло 15-20 минут, а мелодия не менялась, я поняла, что она играет в моей голове. Но голос красивый был! Правда, я тогда на ночь Стриндберга начиталась.
– А видишь ты что? – продолжала я расспрашиваться Андрея.
– Ну, вот бывает, телевизор смотрю, а потом вижу, там в экране что-то отсвечивает, фигуры разные, двигается кто-то, жутко иной раз становится, особенно когда телевизор выключен.
– Ха-ха-ха! – Рассмеялся Паша грудным, заливистым смехом. Мы с Машенькой присоединились. – И давно ты смотришь выключенный телевизор?! Представляю, садится такой Андрей перед выключенным телеком и думает: «Сейчас свою любимую передачу посмотрю» или «Что у нас там сегодня в новостях?». Ха-ха! Ну, ты даёшь! Тебя в психушку за это упечь могут!
– Мы вообще то и так в психушке, – напомнил Андрей и отхлебнул чай.
– Да, ребят, вы не забыли, что мы вообще-то психи тут все! Мы сумасшедшие! – весело воскликнула я и, переглянувшись с Машенькой, рассмеялась. И она меня поддержала. Я знаю, что ей нравится мой смех.
– Ну я имею в виду, в другую, в жесткую психушку с шизофрениками. А мы – невротики. Мы же в клинике неврозов лежим, – уточнил Паша.
– Невротики с компотиком, – срифмовала я, имея ввиду компот, который нам в столовой каждый день дают на ужин. – Андрей, а ты свои видения рисуй. Вот Гойя тоже рисовал свои видения. Чудовищ разных. Правда, он был шизофреником.
– Серьезно? И что, я стану известным художником?– искренне осведомился Андрей.
– Вполне может быть. Все великие были сумасшедшими.
– Да, – присоединился Паша, – И Ван Гог, И Достоевский… да все.
С компотиком, Евгения Захарова.
Записка 9.
Я УМИРАЮ.
Глава 1.
– Женя! Женя! Я умираю! – воскликнула умоляюще Виолетта, сидевшая у поста медсестры, когда я проходила мимо по направлению в душ.
– С чего ты это решила? – осведомилась я, едва сдерживая улыбку, зная ее манию придумывать себе болезни.
– У меня температура 37
Я потрогала ей живот, потом задержала ладонь на лбу.
– Сыпь может быть от чего угодно. Возможно, это реакция на антидепрессанты и нейролептики.
– Конечно, на таблетки, – присоединилась медсестра, обращаясь к Виолетте как к ребёнку, – Не волнуйся, Виолетта, ничего страшного у тебя нет.
– У меня тоже нога чесалась недавно неизвестно из-за чего, – добавила я.
– У меня ещё болят подмышки! Весь день! Я умираю! – настаивала она на своём, чуть не плача.
– Это может быть реакция на дезодорант, – предположила я успокаивающим тоном.
– Конечно, это может быть, что угодно, – подтвердила медсестра.
Я ушла в душ, а когда вернулась, Виолетта металась у поста медсестры туда-обратно:
– Отведите меня к терапевту!
– Терапевта сегодня нет! Выходной день! Я же уже вам сказала!
– Отпустите меня домой тогда! Отпустите меня домой! Я поеду к другим врачам, которые будут меня лечить!
– Виолетта, мы не можем вас отпустить никуда, главного врача нет, без его разрешения мы никуда вас не пустим, – ответила медсестра, – прилягте в комнате, и все пройдёт! Не накручивайте себя! Вас лечат нужные врачи! Вы в клинике неврозов и у вас невроз!
– Нет! Я смертельно больна! Вы просто не верите мне! Вам плевать! Всем плевать на меня!– твердила Виолетта.
– Женя! – вдруг увидела она меня и бросилась ко мне в объятия, – Женя! Они мне не верят!
– Ну-ну, все-все, обидели мою девочку, обидели, нехорошие, – успокаивала я ее и гладила по спине и голове, как пятилетнее дитя, она хлюпала у меня на плече, – нехорошие такие! Ну, все, все хорошо! Все пройдёт… все пройдёт…– мы стояли так несколько секунд. Эта потребность почувствовать себя ребёнком, чтобы кто-то погладил тебя по головке, укрыл одеялком и «взял на ручки» порой так сильна в нас, что я решила не отказывать в ней Виолетте. Ну и что, что ей 20, а не 5. Нам взрослым не обязательно всегда быть взрослыми. А если некому погладить по головке, то самому себя надо обязательно гладить и говорить вот все те слова, что я говорила Виолетте или нужные каждому отдельному человеку. Нужно дать человеку то, что требует его нутро, а не отказывать в этом и не бороться с этим. Дать это, и оно успокоится. Погладить по головке, обнять и укрыть одеялком, чтобы никто не умер.
– Пойдём с нами в карты играть? Мы собираемся там с ребятами играть, пойдёшь с нами?– предложила я.
– Да, сходи, поиграй, сходи, – подбадривала ее медсестра.
Виолетта оторвалась от меня и посмотрела своим заплаканным раскрасневшимся личиком:
– Да. Сейчас. Я кофту только накину и приду.
– Ну, вот и хорошо. А мы тебя подождём.
Мы ждали Виолетту довольно долго, но она все-таки пришла. Игры в карты прошли вполне спокойно и благополучно. Но приступ продолжился ближе к ночи, когда Виолетта начала звонить своему парню.