Записки из нервного дома
Шрифт:
«В мою жизнь…», – повторил доктор полушепотом за мной.
– И ещё ролики снимаю на тему вашу, но это не про вас, и не про меня, герои там вымышленные.
– Так значит… даже эту ситуацию....вы перерабатываете в....творчество? – произнёс доктор медленно и удивлённо.
– Да…
– Вот видите, как… интересно… как… это все… – произнёс в задумчивости доктор, не в силах выразить словами все, что он чувствовал. – Хорошо, тогда я выпишу вам сейчас направление в клинику. Подождёте? У вас есть время подождать?
– Да, я подожду.
Выйдя за дверь, я ждала где-то с полчаса, но доктор все не появлялся. Я решила напомнить о себе:
– Доктор, простите, вы не забыли про меня?
– Нет, заходите, – встретил меня теплой улыбкой доктор. – Уже почти закончил.
– А как же тревожное расстройство и типа, там, депрессия… какая-нибудь.
– Типа депрессия? Так и напишу: типа депрессия, какая-то депрессия. Типа того. Пойдёт вам так?
– Это из моего ролика: «типа того», – улыбнулась я.
– Не знаю, не смотрел.
– Мне кажется, меня не примут в клинику, – засомневалась я.
– Почему?
– Не знаю, меня никуда не принимают.
– Это же не театр. Примут, не волнуйтесь. Для клиники неврозов вы вполне подходите.
– Ха-ха-ха!
В кабинет вновь вошла та же самая какая-то женщина.
– Это та девушка, у которой все время плохое настроение? – осведомилась она, глядя как я хохочу.
– Да, это именно она, – улыбнулся доктор.
– Как ни зайду, она все время смеётся.
– Это потому что доктор на меня так положительно влияет, – ответила я.
– В клинике приём в понедельник или во вторник, точно не помню. Так что до понедельника уж подождите, не кончайте с собой. Хорошо?– шутливо попросил доктор, тщательно разглаживая конверт с направлением.
– Хорошо. Мне тут знакомая пишет, что там хвойные ванны, контрастный душ, массаж и куча всего. Это правда? Она там уже отдыхала.
– Да-а? Не знаю. Может и мне лечь туда отдохнуть?
– Ха-ха-ха!
– Вот, держите направление. И поправляйтесь. Выйдите оттуда – посмотрите на мир другими глазами.
– Спасибо, доктор, – произнесла я тихо, взяв направление. Уходить почему-то не хотелось, – спасибо… До свидания…– попрощалась я, поднялась со стула и направилась к выходу. Доктор проводил глазами мои уходящие вдаль ноги.
Я уходила от него в состоянии полнейшей эйфории и с изумлением понимала, что сводить счеты с жизнью мне больше не хочется. Еще вчера хотелось, а сегодня уже не хочется. А что будет завтра, не знаю. Какова сила психотерапии! Или человека. Один человек может вернуть второму желание жить в один момент, а может это желание отнять. Как же мы все влияем друг на друга! И какая же глупая фраза, что «все зависит только от тебя». Все зависит от всех нас, от того, что и как мы говорим друг другу, что готовы сделаем друг для друга. Мы творим будущее друг друга, которое может быть счастливым. Но также я знала, что частые резкие перепады настроения свойственны мне в моем состоянии, поэтом я старалась сохранить это состояние еще хотя бы несколько дней, потом, я знала, в суете моих серых будней меня снова настигнут грусть, апатия и суицидальные настроения. И вот пока они меня не настигли, мне надо успеть в клинику неврозов, чтобы состояние мое стабилизировалось.
В эйфории, Евгения Захарова.
Записка 5.
Дышать воздухом и зажигать свет.
Для кого-то коммунальные квартиры – это пережитки прошлого, а для кого-то – недожитки настоящего. Как, например, для меня. Мои соседи уже довольно долго и безуспешно пытаются меня выселить. Вот с того рокового для них дня как я заселилась, с того самого и выселяют. Причины каждый раз они изобретают новые, но суть остаётся одна. На днях ко мне переехала сестра Ксюша с детьми, чем вызвала в соседях ещё большее негодование, возмущение и острое, ну просто непреодолимое желание «принять меры». Это желание преследует определенный тип людей, особенно их много в Петербурге (видимо, все желающие «принять меры» съезжаются со всех уголков в этот город) ещё с советского союза, с прошлого века, в котором они судя по всему жили и живут до сих пор. Они такие же старинные, вечные, недвижимые, неприкосновенные, как все питерские дома в центре
Мы с сестрой решили устроить общее собрание, дабы выслушать все их претензии и прояснить тем самым причины «принятия мер», вместо того, чтобы читать развешенные ими по дому записки с требованиями, замечаниями и пожеланиями. Да что я на них, в конце концов, ну что люди зря что ли писать учились? Теперь вот записульки калякают и находят хоть какое-то применение своим умениям. Ни то, чтобы мы не любим читать, напротив – очень даже любим, но пишут они неинтересно и однотипно. Хуже, чем Дарья Донцова. Гораздо.
– Скажите конкретно, что вас не устраивает? – обратилась Ксюша к соседям, когда те собрались. Все это действо напоминало мне почему – то школьную «стрелку». Речь почти всех соседок имела грубоватый окрас. В них было что-то общее с базарными бабами. Такие люди в принципе не умеют разговаривать ласковым тоном или просто дружелюбным, или хотя бы нейтральным, их интонации всегда грубы, раздражительны, как бы с наездом, даже если они хотят поговорить «по-хорошему» и не собираются хамить в данный момент. Но что-то внутри них уже настолько привыкло это делать, что тон голоса практически не меняется. Порой мне казалось, что ещё немного и они и заговорят по фене.
– Вот чей это фейри там стоит? – отреагировала соседка Лариса, указывая на бутылку моющего средства возле раковины.
– Наш, – ответила я.
– Так вот кто-то постоянно оставляет его в центре стола и не задвигает к стене.
– Я задвигаю, – сказала Ксюша.
– А кто тогда не задвигает? – пыталась докопаться до истины соседка Лариса. Если это не Ксюша, то автоматически под подозрение сразу попадаю я. В общем-то, я всегда автоматически первая попадаю под подозрение, даже без Ксюши, чтобы в этой квартире не происходило. Все соседи одновременно, словно по команде, выпучили на меня глаза, как на преступницу. Мол «Так это ты-ы-ы не задвигаешь фейри к стене! Стерва такая!». Я бы и рада признаться, что это я, но я не помню, правда, задвигаю я фейри к стене или нет. Никогда не задумывалась об этом и вообще, о том, что фейри должно стоять у стены. Обычно когда я мою посуду, думаю о смысле жизни. В последний раз, когда я мыла посуду, я думала о том, что прошлое, которое мне приносило столько радости и счастья, и которого мне так не хватает в настоящем, нужно оставить в прошлом. Потому что в будущем прошлого точно нет, и не надо его там больше искать, но будущее может быть лучше, чем настоящее. Оно может быть совсем другим. Старое здание под названием «прошлое» в моей жизни давно снесено, а новое ещё не построено. А о фейри я не думала, нет. О нем я вообще, честно говоря, никогда не думала. Но этого я им сказать не могу, потому что они не поймут.
– Вы поймите, что не все люди придают значения таким бытовым мелочам, – обратилась Ксюша к соседям.
Я подошла к раковине и задвинула фейри к стене.
– Вот, фейри у стены. Впредь я буду работать над собой и развиваться в сфере успешного передвижения фейри от центра стола к стене, – пообещала я соседям.
– А более адекватные претензии у вас есть к нам? – с иронией спросила Ксюша.
– Волосы там в ванной чьи-то тёмные я нашла, – опять сказала Лариса и покосилась на меня. Лариса – это такая собака-ищейка. Она все время что-нибудь находит. Никому это не дано, только ей. Вот скажешь ей: «Лариса, фас! Искать!». И она найдёт, все что ты потерял и все, что ты никогда не имел.