Записки из нервного дома
Шрифт:
– Приезжай! Забери меня! Я умираю! У меня сыпь, температура 37 и 5 и подмышки болят. Там как будто шарики какие-то.
– Это лимфоузлы могли воспалиться, – предположила я.
– Да, у меня воспалились лимфоузлы! У меня все признаки лейкемии! Забери меня! Так ты приедешь или нет? – через секунду она рассерженно бросает трубку.
Через пару секунд опять набрала номер.
– Ты понимаешь, что здесь всем наплевать на меня! Медсестры тут работают ради галочек! Приезжай! Мы, может, последний раз видимся. Я умираю!
– Тебя
– Они не имеют права держать меня здесь насильно! Мы вызовем милицию!– ответила Виолетта соседке, а потом снова продолжила в трубку, – Я хочу домой! Мне требуется квалифицированное лечение! Но ни ты, ни родители не верите мне! Вы все списываете на нервы! Это нервы, это нервы! А я умираю!
Полночи она ещё звонила своему парню, а наутро продолжила. Текст был примерно один и тот же:
– Але, я боюсь уснуть и не проснуться. Мне страшно. Приезжай и забери меня! Мне кажется, у меня повышается температура и меня тошнит! У меня болит голова и кружится! И общее состояние плохое! Так ты заберёшь меня? Тебе тоже плевать на меня!
Днём Виолетте позвонил уже кто-то другой:
– Але, привет. Он звонил тебе? Ну, по ходу мы расстаёмся. Он не верит, что я заболела… нет! Я не буду никому ничего говорить! Нет! – заплакала она, – Потому что я уже всех достала. Всех достала! И его! И родителей! Что слушать? Может у меня заражение крови! От лимфоузла, который воспалился! Никто без денег меня не положит! Никто ничего не говорит! Я до завтра не доживу! Сходи в аптеку… да… купи хотя бы что-нибудь. Нет! Я умираю нахер! Всем насрать на меня! Я не знаю! Скорую вызвать и отвезти в другую больницу! Это не нервное, это не нервное… пиздец, просто пиздец! – и она положила трубку.
Приступ продолжался всю ночь. Вечером заглянул наш психиатр и сообщил, что вызвал терапевта, который будет дежурить всю ночь, чтобы никто не умер.
Чтобы никто не умер, Евгения Захарова.
Глава 2.
Виолетта влетела в палату, хлопнув дверью и всхлипывая, лихорадочно принялась собирать вещи.
Мы с Машенькой, мирно отдыхавшие в этот момент в палате, переглянулись.
– Виолетта, что ты делаешь?– изумленно спросила я.
– Сваливаю отсюда по-английски!
– Почему? Ты была у терапевта?
– Была!
– Что он сказал?
– Что он не знает, что со мной и никаких лекарств мне не выпишет! «Просто сбрасывайте температуру и все»,– говорит! Я не собираюсь тут подыхать! Мне нужно срочно в больницу! – Температура у Виолетты за последние сутки уже поднялась до 38 и 8. Виолетта буквально за минуту покидала в сумку все вещи из шкафа, опустошила полку и обессиленная села на корточки у кровати, положила голову на сумки и отчаянно заплакала. Мы с Машенькой молча и в растерянности наблюдали
– Если терапевт пришел, мне тоже надо сходить к нему по поводу своей сыпи, – сказала я Машеньке и тоже вышла. Сыпь появилась у меня на следующий день на руках и ногах, после того, как она появилась у Виолетты. Я подошла к посту медсестры:
– Сделайте же что-нибудь! Вы видите, в каком она состоянии! Назначьте ей лекарства, у неё ведь температура, или хотя бы дайте успокоительного!
– Да? А что сказал терапевт?– спросила медсестра
– Ничего.
– Виолетта! Где она?– позвала медсестра
– Да вон она, за углом по телефону разговаривает, – заметила вторая медсестра.
– Виолетта! Иди сюда! – позвала первая.
Виолетта подошла:
– Я уезжаю! Мне надоело, что меня тут не лечат и на каждом шагу посылают на хрен! Выпишите меня!
– Нет, Виолетта, мы вас не выпишем. Сходите к нашему психиатру.
– А он ещё здесь?
– Да
– Пойдёмте, – сказала медсестра и повела ее к психиатру.
– Я тоже. Скажу ему по поводу сыпи, – сказала я и последовала за ними.
Когда мы пришли, Виолетте тут же начали мерить давление и задавать вопросы.
– А у меня вот тоже, – показала я доктору свои руки в красных пятнах.
– Вам я уже отменил карбамазепин. У вас аллергия, – отвеил доктор со знанием дела.
– А вдруг у меня опять начнётся тревога?
– Не начнётся.
Я продолжала стоять рядом, в ожидании, когда они примут решение в отношении Виолетты.
– Конечно, на самом деле я не хочу сбегать, мне и мама сказала: «не вздумай!», я просто хочу, чтоб мне помогли! Я умираю!
По лицу психиатра пробежала внутренняя улыбка. По моему, вероятно, тоже.
– А вы что здесь стоите? – обратился ко мне доктор, – я же вам сказал на счёт вас.
– Я переживаю на счёт Виолетты.
– Что она умрет? – с иронией уточнил доктор.
– Нет, – улыбнулась я, – чтобы вы сделали что-нибудь.
– Вы на счёт себя лучше переживайте, – сухо посоветовал психиатр.
– Ну как же так, уже второй день человек в таком состоянии, а вы ничего не делаете! – воскликнула я неожиданно для себя, и слезы потекли по моим щекам.
– И вы туда же? – удивился доктор, глядя на меня так, словно не понимая, серьезно я или шучу. – Идите к себе. Идите.
И я вся в слезах побежала в палату. Пробегая мимо поста медсестры, услышала вдогонку ее голос:
– Ой! И вы что ли! А вы чего плачете то? У вас эпидемия там что ли? Да-а, это заразно видимо.
Вскоре вернулась и Виолетта, объявила, что ей назначили полное обследование, и принялась разбирать вещи.
Заразная, Евгения Захарова.
Записка 10.