Записки «лесника»
Шрифт:
Заходим, например, вечером в ресторан «Арбат» на Калининском проспекте.
Там постоянно обитал Мишин сослуживец и армейский товарищ Гера Патлатый.
Гера был квадратно-гнездовой детина, мастер спорта по пяти боевым единоборствам одновременно.
Даже в спецназе, где они служили с Мишей, это было не каждому дано.
Только Нарубин был писарем в штабе, а Гера – ротным инструктором – старшиной.
Любимой фишкой Патлатого был отъём стола у «лиц кавказской национальности».
Путем
По непонятной причине он их всех называл «товарищами».
Заходим.
Видим.
Сидит Патлатый.
– Гер, это кто?
– Это «товарищ»!
– «Товарищ» угощает, – подытоживал Патлатый, аппетитно намазывая чёрную икорку на белый хлебушек.
Вопросительно сморит на «товарища», и на столе, как в сказке появляется еда и закуска ещё на двоих.
Всю свою сознательную жизнь Патлатый отдыхал.
– Гер, ты чего вчера делал, – спрашивает Мишаня.
– Отдыхал…
– А сегодня что делаешь?
– Отдыхаю…
– А завтра что планируешь делать?
– Отдохнуть…
После такого угощения жизнь наша казалась намного веселее и, раскланявшись с Патлатым, мы уходили на свидание к знакомым или не совсем знакомым девчонкам.
Записная книжка Нарубина имела несколько сот телефонов девчонок, всегда готовых для тёплого приёма Миши и его друзей.
В институте Миша решил для себя с первого дня.
Только Ленинская стипендия, только работа по распределению в ЦК КПСС.
И это ему удалось. Метод был прост, как всё гениальное.
Первая парта и дежурная улыбка.
Он не пропускал ни одной лекции и ни одного семинара, и всегда сидел только на первой парте.
А к приходу преподавателя мочил тряпку и приносил мел.
Аккуратный молодой человек приятно улыбался и внимательно записывал, всё, что говорилось в стенах аудиторий.
Дальше пошла цепная реакция, сначала только пятёрки на всех экзаменах, затем Ленинская стипендия, высший балл для распределения.
И как апофеоз, Нарубин, попал работать на Старую площадь.
Пытаясь подражать Мише, пытался получить хотя бы тройку, на некоторых особенно трудных предметах.
«Основа экономических моделей и методов в математике».
Ничего не мог понять, зато, как кол, отсидел все лекции и семинары на первой парте, улыбаясь, как олигофрен.
На экзамене получил двойку.
– Как же так? – недоумевала строгая математичка.
– Всегда считала вас образцом усидчивого студента.
На пересдаче экзамена она посадила меня прямо перед собой и… дала списать.
Другие же студенты, пытавшиеся «сдуть», были нещадно выгнаны вон.
Когда ставила мне в зачётку тройку, то шепнула на ухо:
– Только за вашу вежливость и безупречное поведение, а знания ваши равны нулю.
Ещё бы! – вместо учёбы и подготовки к экзаменам всё свободное и несвободное время проводили с Мишей, поставив целью «задействовать» его записную книжку в полном объёме.
Культурная программа
Приближалась московская Олимпиада. Но сначала была зимняя. Решающий хоккейный матч США – СССР.
Слушал ночью по «Голосу Америки» репортаж Рубина, был такой сбежавший отщепенец.
Утром рано пришёл в институт и когда сообщил счёт, то многие не поверили и приуныли.
А секретарь комсомольской ячейки сказал:
– Ты провокатор и агент мирового империализма!
Редкостный был мудак.
Помимо значка ВЛКСМ носил ещё и значок с товарищем Брежневым. И это в год московской Олимпиады!
Вскоре по институту пронёсся слух – приезжает Высоцкий с концертом.
Для его выступления предоставили самую большую – «Плехановскую» – аудиторию.
Народу набилось столько, что стояли друг у друга на головах.
К тому времени Стрелкин возглавил Народную дружину всего института и, надев мне повязку, провёл на концерт буквально через строй дружинников, которые получили указание – без билета никого не пропускать.
Мест не было, поэтому сидел на коленях у Белкина.
Высоцкий пел больше двух часов, почти без перерыва. Зал встречал его бурными овациями.
Владимир Семёнович шутил со сцены, чтобы приберегли эмоции для сдачи сессии.
Никто не знал, что до смерти Поэта оставалось всего полгода.
К тому времени репертуар Театра на Таганке я уже просмотрел и видел все спектакли с Высоцким.
Удалось даже попасть на премьеру «Мастера и Маргариты».
Ходил с мамой и сидел на первых рядах, а чуть сзади сидела Пугачёва со Стефановичем.
Саша меня, конечно, не узнал – а я и не особо рассчитывал.
Тогда впервые увидел певицу живьём и заметил, что её рыжие волосы имеют естественный цвет, никакой краски.
Через тридцать лет видел её уже в Берлине, но об этом во второй части повествования.
Многие знакомые ребята из других вузов «держали» продажу билетов в самые популярные московские театры.
Так что билетики помогали «достать».
«Сатира», Таганка, «Современник», Театр Моссовета – почти все лучшие спектакли тех лет удалось посмотреть.
Застал даже великую Фаину Георгиевну Раневскую в спектакле «Дальше – тишина».
Билеты на это представление были проданы на несколько лет вперёд.